Теория стаи. Психоанализ Великой Борьбы - Алексей Меняйлов

— Что ж, — задумчиво почесав рыжеватую бороду, вздохнул он, — давай, что ли, посуду мыть? Вместе?

Вздохнул же П. потому, что только что была совершена большая несправедливость, истинной причины которой П. пока не мог понять.

Галя подошла к нему и, как бы ища защиты, тихо прижалась лицом к груди.

— Не так я себе это представляла, — тихо сказала она. — Я думала будет — собеседование… А тут просто… посидели, поговорили — да и все. Вопросы — ответы… Много вопросов…

— А ты что, думала, придут двадцать четыре старца, седых, как сама вечность? И восседать будут на престолах? — расправляя пряди ее волос, усмехнулся П.

— Почему именно — двадцать четыре?

— Не знаю. Возможно, два раза по двенадцать, а двенадцать — число полноты. Образ из «Апокалипсиса». Описание Страшного суда между Вторым и Третьим Пришествиями. — П. понизил голос до театрально-гробового. — Мужи-братия! Мы собрались решать вопросы вечности. Вечная смерть или… вечная жизнь. Решается вопрос: крестить крещением Иоанновым или не крестить Галину такую-то?!.. — П. поперхнулся и заговорил нормально: — Только в такой форме ты представляешь собеседование?

— Я, конечно, все понимаю, — задумчиво продолжила Галя, — люди вокруг обыкновенные… Но все же… Чего-то не хватало… Только не знаю чего.

— Что они спрашивали? — П. догадывался, что и жена пастора тоже задавала вопросы по богословию.

— Всё. Такая уйма вопросов была, — Галя улыбнулась. — Я сейчас чувствую себя совсем как студентка. Которой экзамен сдать удалось. Успешно…

Может, Галя и ответила правильно на все вопросы, и в этом смысле экзамен сдала, только вот ко крещению ее низкорослый пастор-гагауз[26] не допустил. Об этом, уже выйдя за порог квартиры, он и сказал П., тем его ошеломив. И сейчас П. предстояло сообщить Гале об отказе ей в водном крещении.

— Может быть, ты на какой-нибудь из вопросов ответить все-таки не смогла? — спросил он.

— Я на все ответила. Как понимала — так и ответила.

П. прекрасно знал, что основы церковных догматов Галя освоила блестяще: она была из тех редких людей, которые самое трудное — библейскую логику осваивают прежде, чем раскрывают саму Библию. Приехав на лето в Болград, она занялась богословием систематически и в традиционных формах — по наиболее логично, по мнению П., составленным сводам библейской догматики.

П. ей, естественно, помогал обсуждением, — потому прекрасно знал, что с академической точки зрения она была подготовлена настолько хорошо, что могла бы пройти не то что собеседование-допуск ко крещению, но и блестяще справиться с приемным экзаменом в богословскую семинарию. Или даже в академию.

Однако ко крещению ее не допустили.

— Ты знаешь, — ласково прижимая к груди жену, сказал П. — Ты только не расстраивайся… Я тебе должен сказать…

Свой отказ болградский пастор в ближайшую субботу подтвердил по завершении проповеди. Он объяснил, что в крещении Гале отказано по причине ее неготовности.

П. спросил, в чем именно она не готова, но ответить пастор многословно отказывался — ссылаясь на дела здесь, в церкви.

П., дождавшись вечера, отправился к пастору домой и потребовал — теперь уже именно потребовал! — сказать, на какие именно вопросы Галя не смогла ответить. И низкорослый пастор, привыкший, вообще говоря, только к подобострастному к нему обращению, наконец сказал, что дело, конечно, не в ответах — отвечала Галя блестяще, — просто был против совет общины.

— Как так совет общины? — удивился П. — Ведь вы же сразу, ни с кем не посоветовавшись, сказали, что она не будет допущена?!

— Сказал, — согласился пастор. — И оказался прав! На следующий день совет собрался и решение мое одобрил. А что я один против всего совета?

П. обошел дома нескольких членов совета и, в общем-то, нисколько не удивился, когда каждый сказал, что Галю они, вообще говоря, на совете не обсуждали, и что лично он или она персонально за то, чтобы Галю покрестить, — дескать, человека видно сразу, да и времени познакомиться было достаточно.

Пастор врал, врал нахально, в глаза. И хотя было понятно, что врать он будет и дальше, П. все-таки пошел к нему опять. Сказать, что члены совета согласны.

— Мы ее не знаем, — отрезал пастор. — Церковь не имеет права.

Странность ситуации была не столько в том, что пастор неудачно врал прежде, сколько в том, что сейчас он уже восставал против «Церковного руководства». Согласно этому растиражированному документу, ни одному из согласных с двадцатью семью основными догматическими пунктами библейского учения Церкви (типа: «Сын Божий есть ли Бог?» или «Смысл Пришествий Христа?»)ни один служитель церкви адвентистов седьмого дня в крещении отказать не имел права. В «Церковном руководстве» особенно отмечается, что знание основ догматики — достаточное выполнение условия Христа ко крещению: «научите и — крестите», отказывать на основании иных соображений неправомочно, потому что не в компетенции «человека, вне зависимости от его в церкви должности», определять: покаялся — как то Христос ставил непременным условием для крещения — человек, или нет.

Крещение Гали согласно «Церковному руководству» совершить были обязаны.

Об этом положении «Руководства» знал П., знал о нем и пастор; знал пастор также и о том, что П. с «Руководством», в отличие от большинства членов церкви, знаком. Все знали.

— Мы не имеем права, — наставительно, как с кафедры во время проповеди, опять повторил пастор.

П. окончательно повернулся к пастору спиной и пошел в военный городок, где они с Галей снимали квартиру.

Однако на несправедливость пастора и бесхребетность совета Галя не обиделась; как того следовало бы ожидать, но вместо того, чтобы избегать пастора и ему подобных, захотела посмотреть, как в церкви проводится обряд крещения.

Обряд был назначен на воскресенье — на противоположном берегу «лимана» («лиманом» в Болграде все называют свое чрезвычайно вытянутое озеро Ялпуг, с Черным морем не соединяющееся и пресное). Всех желающих посмотреть обряд везли в кузове грузовика — второй ходкой, потому что в первую везли хор и участвующих дьяконов.

В кузов поставили вынесенные из церкви скамьи и стулья, которые, когда грузовик подбрасывало на ухабах, съезжали к тому или иному борту. Эти «землетрясения» были прекрасным для П. оправданием плотнее прижать к себе Галю — несмотря на отворачивающиеся лица не привыкших к столичной фривольности членов болградской церкви.