Утопия-авеню - Дэвид Митчелл

Спустя несколько дней мы улетели в Лондон. Прах Дина мы привезли в Грейвзенд, чтобы развеять его с причала, где Гарри Моффат когда-то учил сына удить рыбу. Предполагалось, что на траурной церемонии будут присутствовать только близкие друзья и родственники. Однако же, как часто говорил Дин, «в Грейвзенде секретов нет». На берегу Темзы собралось больше тысячи человек, – по счастью, среди них были и полицейские, которые помогли удержать толпу подальше от ветхих деревянных мостков. Брат, отец и бабушка Дина пустили прах по ветру над водой, а Джаспер играл на акустической гитаре «Откати камень». Тысячеголосый хор подхватил песню. Когда смолкла последняя нота, Джаспер бросил гитару в воду, и Темза унесла и ее, и прах Дина к морю.

Существует ли душа? Меня всегда занимал и по-прежнему занимает этот вопрос. Правы ли те, кого именуют «ненаучным большинством»? Сохранилась ли где-нибудь – как-нибудь – сущность Дина? Или же понятие души – плацебо, слабое утешение, спасительные шоры, отгораживающие нас от жестокой правды: ты умрешь и тебя больше не будет? Неужели Дина действительно нет и его не вернуть, как не вернуть то холодное осеннее утро пятьдесят один год назад? Я твердо знаю одно: мне это неизвестно, а значит, ответ – «может быть». Я согласна на «может быть». Это гораздо лучше, чем окончательное и беспрекословное «нет». В «может быть» есть утешение.

Левон ушел из «Лунного кита» и уехал в Торонто, где возглавил канадское отделение «Атлантик рекордз». Грифф вернулся к джазу, а в 1972 году перебрался в Лос-Анджелес, где стал известным сессионным барабанщиком. В 1970 году я выпустила свой первый сольный альбом, «Дорога в Астеркот». К разочарованию многочисленных поклонников, Джаспер оставил занятия музыкой и затерялся на земных просторах. В течение нескольких лет я получала от него загадочные открытки – преимущественно из мест, которые не знают почтового сообщения. В 1976 году мы все-таки встретились в греческом ресторанчике в Нью-Йорке – Джаспер работал над докторской диссертацией по психологии. После этого доктор де Зут ежегодно приезжал ко мне в гости на несколько дней, мы с ним беседовали о жизни, он слушал мои новые сочинения, а потом снова исчезал. Он по-прежнему виртуозно играл на гитаре, но исключительно для собственного удовольствия, и отвергал все предложения студийной записи, пожимая плечами и говоря: «Это уже было. К чему повторяться?»

Музыка «Утопия-авеню» странным образом надолго пережила группу. Гибель прославила Дина больше, чем арест. Альбомы «Рай – это дорога в Рай» и «Зачатки жизни» получили статус золотых дисков и прекрасно продавались три или четыре года. Шелестели страницы календарей, летело время, сменялись музыкальные жанры – глэм, прог-рок, диско и панк, – отправляя на свалку истории своих предшественников, в том числе и странный психоделический фолк-рок, который в 1967 и 1968 годах исполняла «Утопия-авеню». Компания EMI купила агентство «Лунный кит» и его небольшой, но тщательно подобранный каталог исполнителей, и помещение на верхнем этаже дома на Денмарк-стрит теперь занимает фотобиблиотека. К середине семидесятых годов альбомы «Утопия-авеню» было уже не найти в музыкальных магазинах. Наступило новое десятилетие, молодежь слушала New Order, Duran Duran и The Eurythmics, и песни «Утопия-авеню» казались древней стариной, отголосками полузабытой эпохи.

Однако же по прошествии достаточно долгого времени древнюю старину начинают ценить куда больше, чем в те годы, когда она считалась новизной. В начале девяностых неожиданно вспыхнул интерес к забытой группе. The Beastie Boys засемплировали фрагмент «Крючка» на своем знаковом альбоме «Paul’s Boutique». Марк Холлис, лидер Talk Talk, неоднократно упоминал о том, какое влияние на его творчество оказал альбом «Зачатки жизни». За наш винил – и синглы, и альбомы – предлагали серьезные деньги, еще и потому, что их выпуск на компакт-дисках задерживался в силу юридических неувязок. В 1994 году Деймон Макниш записал гранжевую кавер-версию «Вдребезги», которая вошла в верхнюю пятерку хит-парада. В 1996 году вершиной моей сольной карьеры стала песня «Будь моей религией», которую использовали в рекламе «фольксваген». (Да, а что такого? Мне нужны были деньги.)

В девяностые годы альбомы «Утопия-авеню» бойко продавались в музыкальных магазинах и мегамаркетах. По словам моих племянниц и племянников, музыка «Утопия-авеню» звучала в «интеллектуальных» студенческих общежитиях. На мои концерты стали приходить толпы подростков, просили исполнить песни, которых я не пела со времен перехода на десятичную денежную систему (сами погуглите, когда это было). На Кембриджском фолк-фестивале я отказалась исполнять «Докажи», объяснив, что за давностью лет не помню слов. Какой-то парнишка в татуировках и с прической маллет тут же выкрикнул: «Не волнуйся, Эльф, мы подпоем!» И зрители действительно не подвели. Потом, с появлением интернета, мой племянник ввел в строку поисковика слова «Утопия-авеню» – и я с удивлением обнаружила тысячи упоминаний группы. Мнения, отзывы, биографические справки, чаты, фанатские форумы, рецензии, афиши и программы концертов, фотографии, о существовании которых я не подозревала. Некоторые снимки, особенно те, на которых был Дин, растрогали меня до слез.

В 2001 году Левон – к этому времени известный кинопродюсер, номинированный на премию «Оскар», – подарил мне качественный бутлег нашего выступления на фестивале в Ноуленд-парке, доставшийся ему, как он выразился, «с помощью черной магии и счастливого стечения обстоятельств». Без ложной скромности заявлю, что тогда мы действительно отыграли на ура. Среди восьми песен была еще недоработанная Джаспером версия «Кто вы», окончательный вариант которой был уничтожен при пожаре в студии на Турк-стрит. Мы с Диггером из «Пыльной лачуги» собственноручно оцифровали всю запись, и «Илекс рекордз» выпустил альбом. К всеобщему изумлению, этот ностальгический проект под названием «„Утопия-авеню“, концерт в Ноуленд-парке, 1968» в первую же неделю занял тридцать девятое место в чартах и три месяца продержался в первой тридцатке. Потом возник «Ютюб», появились записи интервью и отрывки телепрограмм с участием группы. (Запись нашей беседы с Хенком Тёлингом неизменно поднимает мне настроение. Ни один комик с ним не сравнится.) В 2004 году мне исполнилось шестьдесят лет. Меня пригласили в Гластонбери. Сестра строго напомнила мне, что пора бы уже признать – «забытой» меня теперь никто не назовет.

Да, все это очень лестно, но возрождение интереса к творчеству «Утопия-авеню» не означало возрождения самой группы. В двадцать первом веке, как и в 1968 году, горькая правда заключалась в том, что без Дина никакой группы быть не могло. Ко мне, к Джасперу и Гриффу то и дело обращались с предложениями снова собрать группу. Предпринимались неоднократные попытки уговорить на это Артура Крэддока-Мосса, известного композитора, который пишет музыку для телевидения и кино. Все получали от нас один и тот же ответ: «Мы согласны, если Дин скажет „да“».

А теперь перемотаем вперед, к августу 2018-го. Я собиралась спать, как вдруг раздался стук в дверь. На пороге стоял Джаспер, в длинном черном пальто, как в песне Боба Дилана, с обшарпанным гитарным футляром. Приведенный ниже разговор записан по памяти, но достаточно точен.

Джаспер: Я их достал.