Эхо прошлого - Диана Гэблдон

в складках юбки.

— Брат Волка, — сказала она на языке могавков. — При виде тебя у меня на сердце становится тепло.

— У меня тоже, — ответил он ей на том же языке.

— Ты пришел поговорить с Тайенданегой? — кивнув в сторону дома, спросила она.

— Позже, быть может.

Никто из них не упомянул о его носе, хотя он уже, похоже, распух вдвое, а кровь запачкала весь перед рубахи. Йен огляделся. От дома вглубь сада вела тропинка, он кивнул на нее и спросил:

— Пройдешься со мной?

Она колебалась. Радость в ее глазах не потухла, но приугасла; ее заслонили другие чувства — настороженность, легкая тревога и то, что он назвал бы гордостью.

— Я… дети… — полуобернувшись к двери, промолвила она.

— Не важно. Я всего лишь… — Из носа опять хлынула кровь, Йен умолк и провел тыльной стороной ладони по верхней губе. Он сделал два шага вперед и оказался так близко к Эмили, что мог бы коснуться ее, однако постарался, чтобы этого не случилось. — Я хотел сказать тебе, что сожалею. О том, что не дал тебе детей. И я рад, что теперь они у тебя есть.

Ее щеки мило зарумянились, гордость одолела тревогу.

— Можно мне посмотреть на них? — спросил Йен, удивив этим вопросом не только ее, но и себя.

Мгновение поколебавшись, она повернулась и вошла в дом. Он сел на каменную стену и принялся ждать. Вскоре она вернулась с маленьким мальчиком лет пяти и девочкой лет трех или около того с коротенькими косичками. Девочка мрачно посмотрела на него и принялась сосать кулак.

Йен сглатывал кровь, она была терпкой и на вкус как железо.

Когда он шел сюда, то время от времени вспоминал объяснения тети Клэр. Не для того, чтобы пересказать их Эмили, — для нее они ничего не значили, да он и сам их едва понимал. А скорее, чтобы обрести в них поддержку в тот миг, когда он увидит ее с детьми, которых не смог ей дать.

«Назови это судьбой — или неудачей. Но ты не виноват. И она не виновата», — сказала тогда тетя Клэр, глядя на него, словно ястреб, что смотрит свысока, — с такой высоты, с которой, быть может, то, что видится безжалостностью, на самом деле оказывается искренним состраданием.

— Подойди ко мне, — попросил Йен на языке могавков и протянул мальчику руку.

Тот глянул на мать, но все-таки подошел к Йену и с любопытством уставился на него.

— Он похож на тебя лицом, — сказал Йен по-английски. — И руками, — добавил он, беря удивительно маленькие ручки ребенка в свои ладони.

Это было правдой: ручки мальчика походили на руки Эмили — изящные и тонкие, они лежали в его ладонях, словно спящие мышки, затем пальцы вдруг распрямились, словно паучьи ноги, и мальчик захихикал. Йен тоже засмеялся и быстро накрыл руки мальчика своей ладонью — словно медведь, схвативший пару форелей. Мальчик вскрикнул, и Йен отпустил его.

— Ты счастлива? — спросил он Эмили.

— Да, — ответила она. И пусть она не смотрела на него, опустила взгляд, отвечая, он знал: она ответила честно, просто не хотела видеть, ранил его ее ответ или нет. Он коснулся подбородка Эмили — какая мягкая у нее кожа! — и приподнял ее голову.

— Ты счастлива? — снова спросил он и слабо улыбнулся.

— Да, — снова ответила она, однако после тихо вздохнула и наконец коснулась его лица нежными, словно крылья мотылька, пальцами. — Иногда я скучаю по тебе, Йен.

Горло перехватило, но Йен продолжал улыбаться.

— Ты даже не спросишь, счастлив ли я?

Она быстро глянула на него — словно ножом кольнула.

— У меня есть глаза, — сказала она просто.

Они молчали. Глядя в сторону, он ощущал ее присутствие, слышал ее дыхание. Она проявила мудрость, не пойдя с ним в сад, — здесь, когда у ее ног играл сын, было безопасней. Для нее, по крайней мере.

— Ты останешься? — спросила она наконец.

Он покачал головой.

— Я возвращаюсь в Шотландию.

— Ты возьмешь жену из своего рода. — В ее голосе звучало облегчение и в то же время — сожаление.

— Разве люди твоего племени больше мне не родня? — вспылил Йен. — Они вымыли белую кровь из моего тела в реке — ты тоже была там.

— Да, я была там.

Эмили смотрела на него ищущим взглядом. Хорошо, что они больше не увидятся. Интересно, она хочет запомнить его — или высматривает что-то в его лице?

Похоже, последнее. Она отвернулась, подняла руку, жестом прося его подождать, и ушла в дом.

Маленькая девочка убежала за ней, не желая оставаться с незнакомцем, но мальчик остался.

— Ты Брат Волка? — поинтересовался он.

— Да. А ты?

— Меня зовут Диггер.

Детским именем пользовались для удобства, до тех пор, пока истинное имя как-нибудь не проявит себя. Йен кивнул. Они молча, с интересом разглядывали друг друга, не испытывая неловкости.

— Мать матери моей матери говорила о тебе, — внезапно сказал Диггер.

— Правда? — удивился Йен.

Похоже, мальчик говорит о Тевактеньон. Великая женщина, глава Совета женщин Снейктауна. Именно она изгнала его.

— Неужели Тевактеньон до сих пор жива?

— Да. Она старше, чем горы, — серьезно ответил мальчик. — У нее осталось только два зуба, но она до сих пор ест сама.

Йен улыбнулся.

— Хорошо. И что же она рассказала обо мне?

Мальчик нахмурился, вспоминая слова.

— Она сказала, что я ребенок твоего духа, но не должен рассказывать об этом своему отцу.

Это известие ударило Йена сильнее, чем отец мальчика; какое-то время он просто не мог говорить.

— Знаешь, я тоже считаю, что ты не должен об этом рассказывать, — сказал Йен, когда к нему вернулся дар речи, и повторил еще раз на языке могавков, на случай, если мальчик не поймет по-английски.

Мальчик спокойно кивнул.

— Я буду жить с тобой, ну, иногда? — спросил он, мало интересуясь ответом. Его глаза были прикованы к ящерице, что взобралась на камень и грелась на солнце.

— Если я буду жив, — как можно спокойнее заверил Йен.

Мальчик прищурился, наблюдая за ящерицей, его правая рука слегка шевельнулась. Понимая, что расстояние слишком велико, он посмотрел на Йена, который был к ней ближе. Йен, не шевелясь, искоса глянул на ящерицу и посмотрел на мальчика. «Не двигайся», — говорил его взгляд, и мальчик понимающе затаил дыхание.

В подобных случаях не раздумывают. Йен рванулся вперед — и в его руке оказалась извивающаяся удивленная ящерица.

Мальчик ликующе засмеялся, запрыгал на одном месте, хлопая в ладоши. Затем протянул руки за ящеркой и взял так, чтобы она не убежала.

— Что ты будешь с ней делать? — улыбаясь, спросил Йен.

Мальчик поднес ящерицу к своему лицу, задумчиво посмотрел на нее и слегка нахмурился.

— Я дам