Вьетнамская война в личных историях - Джеффри Уорд

на «застроенных военных базах». В поле все было по-прежнему иначе. Война Джеймса Гиллама велась в Центральном нагорье, где выживание зависело от того, чтобы держаться вместе: «В моем подразделении, в моем отделении и во взводе были люди, которые были расистами или неопытными в расовом отношении», — вспоминал он. «Были чернокожие из Гарлема, которые никогда не имели дела с белыми людьми. В моем подразделении были люди из разных уголков Юга, которые никогда не видели вживую чернокожего человека. И вот я, командир отряда, и этот парень из Арканзаса сказал мне, что не будет нести для меня рацию. Он сказал: «Я не буду следовать за тобой, как Гепард следует за Тарзаном». Этого не произойдет, сержант. Он PFC. Я сержант. И я подумал: «Ну, это будет действительно долгий год». Он немного эволюционировал. Он как бы понял, что вражеские пули не различают цвета. Они стреляли в кого угодно, не только в меня. Так что через пару недель мы действительно поладили».

Солдаты курят марихуану в квартире за пределами базы в Сайгоне в 1971 году. К тому времени, как показало одно исследование, около 15 процентов военнослужащих США в Южном Вьетнаме пристрастились к дешевому, чистому и повсеместно распространенному героину.

Расовые трения повлияли как на черных, так и на белых солдат. Так же как и разочарование. «В войсках во Вьетнаме наблюдается недомогание, — отметил репортер Newsweek. «Ненависть к войне глубока, особенно среди молодых призывников. По мере того, как из США прибывает все больше и больше молодых солдат, антивоенный настрой нарастает. И в то время, когда администрация кажется склонной, пусть и осторожно, к уходу из Вьетнама, солдат неизбежно спрашивает себя, почему он должен рисковать своей шеей в войне, которую никто не хочет выиграть».

Поскольку вероятность традиционной победы на поле боя неуклонно сокращалась, тонкости военной дисциплины казались многим бессмысленными. Некоторые стали носить каски с надписью «К черту зеленую машину», их насмешливым термином для военных. Многим все это казалось бессмысленным. «У Чарли была философия, — вспоминал один солдат. «Мне было бы интересно, что побудило женщину или маленького ребенка выйти и сражаться… если только они, честные перед Богом, не почувствовали, что их убеждения правильны. Мне было страшно, будить меня, заставлять спрашивать, что я там делаю. Я имею в виду, что мы там делали ?

Тревога, отчуждение, тоска по дому — все сыграло свою роль. Уровень дезертирства рос: в 1965 году дезертировало всего пятнадцать солдат на тысячу, меньше, чем в Корее; к 1972 году этот показатель будет составлять семьдесят на тысячу, что является самым высоким показателем в истории США. Уровень алкоголизма вырос. Так же как и употребление марихуаны. Некоторые подразделения были навсегда разделены на «соковыжималок» и «доперов».

Марихуану выращивали повсюду во Вьетнаме и продавали почти везде. «Когда человек находится во Вьетнаме, — сообщал бригадный офицер, — он может быть уверен, что независимо от того, где он находится, с кем он или с кем разговаривает, в радиусе двадцати пяти футов от него наверняка есть наркотики». Расследование MACV показало, что почти каждый магазин любого типа в Сайгоне продавал его. Дети, стоявшие вдоль обочины у военных объектов, предлагали каждому проходящему солдату свободные сигареты «номер один». Более искушенные продавцы продавали всего за пять долларов запечатанные пачки «Салемс энд Кулс», в которых каждая сигарета была тщательно заправлена марихуаной. Исследование 1967 года показало, что 29 процентов вернувшихся солдат признались, что курили марихуану во Вьетнаме по крайней мере один раз, но только 7 процентов делали это более двадцати раз. К 1969 году его курила почти половина, а 30% считали себя заядлыми курильщиками.

«Мы собирались в пьянке или иногда пробирались в этот буддийский храм рядом с базой», — вспоминал один солдат. «Это был очень мощный материал, и все были очень счастливы. Сначала мы смеялись, шутили и болтали о всякой ерунде. Но через некоторое время все стало по-настоящему мягким, и мы могли даже поговорить о вещах, которые нас беспокоили. Или мы откинулись на спинку кресла и занялись рисунками в храме. Большую часть времени я ненавидел все во Вьетнаме. Но когда я был под кайфом, я мог по-настоящему оценить красоту страны. Вы смотрели на долину, и все казалось очень мирным. И даже если бы в джунглях шла перестрелка, мы бы не подумали: «Эй, там людей сдувает ветром». Это было больше похоже на: «Вау, чувак, посмотри на эти цвета!»

С первых дней своего пребывания во Вьетнаме американские военные жаловались на то, что ВСРВ слишком часто, казалось, не хватало мотивации, необходимой для боя с противником. Теперь такая же жалоба была подана против некоторых американских организаций. «Еще в 1967 году, — сказал один полковник, — офицеры отдавали приказы, и им не нужно было беспокоиться о чувствительности солдат и искать новые способы выполнения работы. В противном случае вы можете отправить людей на поиски, но они не будут искать».

Война и мир: американские танкисты, ожидающие, когда силы АРВ отбросят врага к ним к югу от демилитаризованной зоны, выражают сочувствие антивоенному движению у себя дома. Даже генерал Крейтон Абрамс в частном порядке признал: «Мне нужно вернуть эту армию домой, чтобы спасти ее».

Они называли это «мешками с песком». Им приказывали патрулировать район, люди выезжали в сельскую местность, селились где-нибудь вне поля зрения своего начальства, а затем по радио сообщали ложные координаты, которые предполагали, что они взбираются на холмы, пересекают ручьи, прочесывают джунгли. «Всякий раз, когда нам это сойдет с рук, — признался один молодой лейтенант, — мы сообщаем старику [командиру] о том, что выдвигаем наш взвод… Но если есть риск быть обстрелянным, мы остаемся на месте пока за нами не придут вертолеты.

Офицеры, которые теперь слишком сильно давили на своих людей, иногда делали это на свой страх и риск. С лета 1969 г. стали поступать сообщения о «фрэггинге» — убийстве или покушении на убийство рядовыми военнослужащими своих однополчан, в основном младших офицеров и унтер-офицеров, — обычно с помощью осколочных гранат. Большая часть фрагов происходила в тылу, среди небоевых подразделений поддержки, обычно в результате насильственных споров из-за расы, женщин, наркотиков или простой личной неприязни, а не из-за самой войны.

Но некоторые фрагменты были связаны с боем. После Гамбургского холма неизвестные лица объявили в подпольной газете GI Says награду в размере 10 000 долларов за убийство Блэкджека Ханикатта, который слишком много