Вьетнамская война в личных историях - Джеффри Уорд

ROTC, проведшему всего три недели в стране, — что было бы равносильно самоубийству снова пробиваться вниз с холма. Вместо этого им нужен был вертолет, чтобы они могли объяснить генеральному инспектору армии необходимость в подкреплении.

Шурц связался по рации с подполковником Бэконом, который сейчас находится на месте крушения вертолета, помогая собрать то, что осталось от полковника Ховарда и его товарищей. «Извините, сэр, — сказал Шурц, — но мои люди отказались идти».

— Повторите, пожалуйста, — сказал Бэкон. — Ты сказал им, что значит не подчиняться приказам под огнем?

Да, и они это понимали, сказал Шурц, но «некоторым из них просто надоело — они сломлены. Это мальчики, которым осталось всего девяносто дней. Они хотят вернуться домой целыми и невредимыми».

Бэкон хотел знать, замешаны ли в этом только рядовые. А командир отделения и взвода?

«Вот в чем наша трудность, — ответил Шурц. «У нас проблема с руководством. Большинство командиров нашего отделения и взвода убиты или ранены».

Бэкон сказал Шурцу снова поговорить со своими людьми. — Скажи им, что, насколько нам известно, бункеры теперь пусты. Враг отступил. Миссия компании A сегодня состоит в том, чтобы вернуть их мертвых. У них нет причин бояться». Шурц должен был попросить поднять руки, чтобы убедиться, что пять назначенных солдат действительно говорят от лица всей роты.

Роберт Бэкон, приказавший роте вернуться в долину, сфотографирован ранее во время войны.

Шурц снова посовещался со своими людьми, затем снова связался по рации с Бэконом. — Они не поедут, полковник, — сказал он. Он не осмелился попросить поднять руки, опасаясь, что они все будут держаться вместе, «даже если некоторые предпочтут уйти».

Бэкон отправил к хребту вертолет с тремя эмиссарами с приказом «подбодрить их и дать им по заднице». Первым туда добрался сержант Окей Бланкеншип, ветеран боевых действий из Пантеры, штат Вирджиния.

«Один из них плакал, — вспоминал Бланкеншип. Они были истощены, говорили они, не могли больше выдерживать ночные минометные обстрелы или дневные перестрелки с невидимым врагом. Они нуждались в отдыхе, еде, подкреплении и почте из дома. «Один из них кричал на меня, что его рота слишком много пострадала и что она не должна продолжаться», — сказал Блэкеншип. «Я ответил ему, что другая рота сократилась до пятнадцати человек [и] все еще в движении… Я солгала ему, и он спросил меня: «Почему они это сделали?»

«Возможно, у них есть что-то большее, чем у вас».

— Не называйте нас трусами, — сказал солдат, подбегая к Бланкеншипу, сжав кулак. «Мы не трусы».

Воспоминания о том, что произошло дальше, расходятся. Один член роты помнит переутомленного солдата, нанесшего удар по Бланкеншипу. Другие вспоминают, что сержант просто повернулся спиной и ушел. Что бы ни случилось, в конце концов усталые люди собрали свое оружие и, шатаясь, побрели вниз по холму, чтобы принести тела своих друзей для захоронения. Враг ускользнул. Сержант Боррелли и некоторые другие мужчины были возмущены тем, как их действия были описаны в некоторых более поздних отчетах. «Там не было труса, — вспоминал Боррелли. «И меня только раздражает слушать истории, которые на протяжении многих лет называют нас трусами. Это абсолютно не так. Нас просто обыграли. Мы никогда не должны были возвращаться вниз. Но мы спустились вниз».

Никто в роте А не был обвинен в мятеже. На самом деле ни один прямой приказ не был нарушен. Все дело было закончено менее чем за час. Лейтенант Шурц получил офисную работу, но не был понижен в звании. В ближайшие месяцы будут более явные случаи отказа от боевых действий. Только в 1970 году Департамент армии сослался на более чем 380 дел военного трибунала, связанных с «актами неповиновения, мятежа и умышленного неповиновения». А в апреле того же года Джон Лоуренс и съемочная группа CBS должны были быть под рукой, когда бойцы роты «Чарли», второго батальона, седьмого кавалерийского полка, первой воздушно-кавалерийской дивизии, возвращаясь с патрулирования, отказались от прямого приказа вернуться на десант. той же тропой в джунглях, по которой они шли после приземления, опасаясь попасть в засаду. «Я не собираюсь туда ходить», — сказал один солдат на камеру. «Ничего не поделаешь… Это самоубийственная прогулка. У нас было слишком много рот, слишком много батальонов, желающих идти по дороге. Они сдуваются». К тому времени такие события были настолько обычным явлением, что «Звезды и полосы» могли опубликовать заголовок на первой полосе: «ВОЙСКА ХВАТИТ ЗА ОТКЛОНЕНИЕ ПРИКАЗАМ КОМАНДЫ» вместе с интервью с заместителем командира бригады, в котором восхвалялся «здравый смысл» солдат. «Слава богу, — сказал он, — у нас есть молодые люди, которые сомневаются. Современные молодые люди в армии не манекены, не автоматы. Они думают».

Но поскольку история компании А произошла относительно рано в игре, а журналисты Питер Арнетт и Хорст Фаас были с полковником Бэконом и подслушали утреннюю радиопереговору, она попала в заголовки новостей — первый намек на то, что солдаты во Вьетнаме были становится все более неохотно выполнять приказы без вопросов.

Джеймс Рестон из «Нью-Йорк Таймс» увидел в рассказе «Компания» метафору того, во что превратилась война:

Президент больше не говорит, что военная победа во Вьетнаме «жизненно важна» для национальных интересов. Он не утверждает, что компромисс или даже поражение во Вьетнаме приведет к потере Юго-Восточной Азии… Соответственно, сражения за бункеры в долине Сунчан — тактические ходы в стратегии отступления президента. Он просит компанию А бороться за время, чтобы договориться с Ханоем об урегулировании, которое спасет его лицо, но вполне может лишиться жизни. Он также ведет бой, веря или притворяясь, что южные вьетнамцы действительно смогут защитить свою страну и наши демократические цели, когда мы уйдем, и даже его собственные генералы не верят, что южные вьетнамцы сделают это. Это типичная стратегия, и действительно удивительно, что так мало людей, подобно разорванным остаткам роты А, отказались умереть за нее…

Чем больше президент говорит, что он за мир, чем больше войск он выводит из Вьетнама, чем больше он признает, что Юго-Восточная Азия на самом деле не имеет жизненно важного значения для безопасности Соединенных Штатов, тем труднее просить жизни солдат Компании. О. Они могут быть нетипичными, но они являются символом его грядущей дилеммы. Он хочет в рассрочку, но еженедельные выплаты — это жизни одной или двух сотен американских солдат, и он не может уйти от настойчивого вопроса: почему? Для каких целей? Переломный момент наступает в политике, как и в