Расколотое небо - Кори Маккарти

– Мне даже жаль, что Сильф не знает про «Феникса».

– Кейл велел нам заткнуться – и мы заткнулись.

– Доннет! – крикнул Блэк. Он стоял рядом с перевернутым вниз головой первогодком, который держался за перекладину ногами. – Тебе звонят родственники. Живенько!

Пиппин исчез так стремительно, что Чейз ощутила движение воздуха, словно горячий выхлоп двигателя. Она его не винила. У полярного круга в полной зависимости от военных легко могло появиться ощущение, будто больше никого не свете нет. У Чейз ведь не было близких, которые бы ждали ее звонков. А вот у Пиппина были родные: они его любили и скучали по нему.

Чейз снова легла на тренажер и заставила себя игнорировать боль в грудной клетке, которая не имела никакого отношения к ее мышцам.

* * *

Кейл часто называл Чейз мазохисткой. Она с этим не спорила.

Когда ее руки из-за мышечной усталости превратились в кисель, она отправилась искать Сильф. Пора было выдержать еще одну трепку. Вполне заслуженную.

Она обнаружила Сильф в ангаре. Холод просачивался сквозь бетонные стены, заставив Чейз пожалеть о том, что на ней не надет летный костюм с его практически невесомой изоляций. Она скомкала на груди толстовку, зажала в зубах цепочку от своего личного знака и потрусила мимо старых самолетов, беспилотников и вертолетов. Когда она добралась до «Стрикеров», руки у нее бессильно упали, а челюсть отвисла.

Чейз не предполагала, что все настолько плохо.

Техники полностью сняли с «Пегаса» правое крыло, а «Дракон» стоял на колодках: его шасси было разобрано до гаек, болтов и распорок. Чейз оставила Сильф стоять спиной к ней под «Пегасом» и сначала подошла к «Дракону». Она положила руку на нос самолета. Металлическая обшивка, как всегда, была чуть теплее холодной атмосферы ангара, так что казалась живой.

– Извини, – сказала она своей птичке.

Какой-то техник бросил на нее мрачный взгляд, но она не отпустила «Дракона»: прижимаясь щекой к самолету, она шептала слова сожаления. Их было очень много.

Сильф схватила Чейз за плечи и резко повернула. Чейз шлепнулась на попу. От удара о цементный пол ладони начало саднить.

– Безбашенная дура! Идиотка! – Блондинка занесла кулак, метя Чейз в лицо, но вдруг остановилась. У обеих в углах глаз стояли жгучие слезы. Обе это заметили. – Ты не думаешь ни о чем и ни о ком!

Чейз посмотрела мимо Сильф на прекрасные, изломанные «Стрикеры».

– Это не так.

– Тогда в другой раз это продемонстрируй! – Сильф подняла кулак еще чуть выше. Чейз намерена была позволить ей ударить себя – по носу, в глаз, в подбородок… Что угодно, чтобы та почувствовала, что они снова квиты. Однако Сильф опустила руку. Чейз непонимающе уставилась на ее распрямившиеся пальцы. – Ты даже не понимаешь, что наделала.

– Понимаю, – пробормотала Чейз.

Она, как никто, остро ощущала свои недостатки, свою черствость, свою зашоренность.

– Не хочу даже сбивать об тебя костяшки.

Сильф гневно отошла прочь.

Теперь Чейз хорошо знала: хуже удара кулаком в лицо может быть только отсутствие такого удара, когда ты его заслужила.

Когда Чейз вошла в коридор казармы, Пиппин все еще разговаривал с родными. В дальнем конце коридора находилась каморка для видеозвонков. У нее не было двери – скорее всего, чтобы никто не вел непристойных разговоров, – но это означало и то, что Чейз не могла пройти мимо так, чтобы родственники Пиппина не увидели ее на заднем плане.

– Никс! – позвал ее самый младший братишка Пиппина, Эндрю. – Никс! Никс!

Чейз привалилась к дверному косяку и скрестила руки на груди.

– Привет, Энди! По-прежнему качаешься, чтобы стать летуном?

– Ага! Смотри!

Десятилетний паренек продемонстрировал ей свой бицепс.

– Внушительно.

Разговаривая с Эндрю, Чейз старалась смотреть ему в глаза. Старалась не выказать изумления тем, насколько он замурзанный и худой и какая на нем залатанная одежка. Эндрю проорал что-то остальным двум братьям Пиппина, которые были вне камеры, а Пиппин бросил что-то насчет их нежных ушей. Эндрю нырнул за пределы экрана. Началась возня, и в итоге кто-то из них лягнул камеру. Экран замерцал и погас.

Пиппин встал. Крошечный складной стул облегченно заскрипел.

– Кажется, другого способа закончить разговор они не знают. – В его голосе звучало напряжение. – В Трентоне ввели нормирование воды. Представляешь?

– Да, – ответила Чейз.

– Знаю. – Он постучал себя в грудь кулаком. – Начинаешь забывать, живя здесь, где еды вдоволь, можно регулярно мыться и надевать чистую одежду.

Вид у Пиппина стал виноватым.

Чейз дернула его за рукав.

– Пип, Дженис моя стипендия не нужна. Разреши мне переводить ее Доннетам! Мне бы очень хотелось.

– Папа не согласится. Ему и у меня деньги брать не нравится, но он хотя бы их берет. – Пиппин взъерошил себе волосы. Ему хотелось стать кудрявым, но приходилось смириться с тем, что он пушистый. Он и правда был по-мальчишески симпатичным. – И потом, они не голодают. Они просто не очень чистые.

Он зашагал по коридору с огромной скоростью, ясно показывая, что ему хочется побыть одному.

Чейз сгорбилась на складном стуле. Вторая холодная война подкрадывалась к ним ужасно странно. В «Звезде» рассказывали о сражениях и бомбардировках. Они жили у самой границы вторжения из Сибири и в то же время были защищены от того, что эмбарго Жи Сюнди творило с США. Америке не только запретили совместные боевые действия с другими странами: США «наказывали за столетие эгоистического расточительства» – по крайней мере, так говорилось в печально известной декларации. Всю внешнюю торговлю запретили, так что стране пришлось стать самодостаточной. Вот только получалось это не так уж хорошо. По крайней мере, в таких областях, как образование и медицина.

И, оказывается, в отношении воды тоже.

Кейл постоянно объяснял, что одно конкретное военное преимущество способно нарушить противостояние и сокрушить Новый восточный блок. Такую надежду возлагали на «Стрикеры». Единственные препятствия, которые еще оставались, – это правительственная приемка… и знаменитая бесшабашность Чейз.

Она набрала номер матери. Экран засветился, показывая бледно-лиловую стену у Дженис в гостиной. Видеофон все звонил и звонил. Цвет был подобран в тон неизменно накрашенным ногтям Дженис. Чейз вспомнила, как крохой она пыталась взять мать за руку, чтобы перейти через улицу. Безрезультатно пыталась.

Автоответчик предложил ей оставить сообщение.

– Конечно. – После короткого гудка Чейз села прямее. – Как дела, Дженис? Тебя, наверное, нет дома. Хочешь посмеяться? Я на днях стала объектом внимания Торна, потому что показала себя идиоткой.