Братья и сестры - Билл Китсон

останется там надолго. Судя по письмам, которые Майкл получал регулярно, здоровье Цисси не улучшалось. Обратиться к Филипу Акройду Майкл тоже не мог. Смерть дочери стала для старшего партнера фирмы тяжелым ударом, и Майкл полагал, что Филип появится в конторе на Мэнор-роу или на заводе еще нескоро.

Принять решение было так трудно из-за спада в текстильной промышленности. Майкл видел признаки небольших улучшений, но сложность заключалась в том, что это были лишь слабые проблески, а Майкл помнил случаи, когда дела вроде бы шли на поправку, но надежда оказывалась ложной. Стоило ли рискнуть или подождать подтверждения своих догадок? Во втором случае он мог упустить большую выгоду.

Стук в дверь прервал его раздумья. Он поднял голову и пригласил стучавшего войти. На пороге стоял Джеймс Каугилл; он робко улыбнулся и спросил:

— Майкл, вы заняты?

Хэйг ответил улыбкой.

— Для тебя, Джеймс, всегда найдется время.

Они сели, и Джеймс объяснил, что держит путь в Скарборо, но решил заглянуть и проверить, как дела в конторе. Он рассказал про эпидемию в школе и заметил:

— Когда я вошел, вы, кажется, о чем-то размышляли; тяжело одному тянуть эту колесницу?

Майкл улыбнулся и признался, что столкнулся с дилеммой. Показав Джеймсу телеграмму, коротко пересказал ее содержание и объяснил текущую ситуацию в текстильной промышленности:

— Располагая сведениями из этой телеграммы, я мог бы рискнуть и закупить много сырья, а мог бы проявить осторожность, но упустить большую выгоду, если цены пойдут вверх.

— Понимаю, почему вам трудно решиться, — согласился Джеймс. — И что же вы выбрали?

Майкл покачал головой.

— Я думал, что бы сделали другие на моем месте. Вот ты знаешь, как бы поступил твой отец?

Джеймс задумался на минуту и ответил.

— Как поступил бы отец или дед, я не знаю, но знаю, что сделал бы я.

— И что же? — спросил Майкл. — Я буду рад любой подсказке.

— Я бы купил сырье, но не скупал все подряд. Купил бы самые популярные виды и процентов на пятьдесят больше минимального количества. Так вы не прогадаете в любом случае. Если произойдет скачок цен, вас ждет большая прибыль с того, что закупите сейчас. У вас будет запас, купленный заранее ниже рыночной стоимости, что никак не помешает вам продолжать покупать при необходимости. Если же цена упадет — а падать уже почти некуда. — вы не так уж много потеряете.

Майкл уставился на Джеймса. Он не верил своим ушам; он всегда считал Джеймса приятным юношей, умным, спортивным, но не более. Теперь он знал, что Джеймс был мудр не по годам и только что проявил деловую смекалку, которой бы позавидовали и бывалые торговцы шерстью.

* * *

— Ты точно справишься одна? — спросила миссис Даллас в десятый или даже одиннадцатый раз.

— Справлюсь, — заверила ее Элис. — Не переживайте, я за всем прослежу. — Она попрощалась и заперла дверь за кухаркой. Весь большой дом остался в ее распоряжении, и она размечталась. Прошлась по комнатам с высоко поднятой головой, воображая себя хозяйкой. Она вольна делать что вздумается; может даже переночевать в постели Джеймса. Даже представить, что он рядом с ней.

Тем временем в Скарборо прибыл йоркский поезд; Джеймс сошел на платформу и сразу направился к выходу со станции. Если бы его вагон остановился в конце платформы, он, вероятно, увидел бы миссис Даллас, ждавшую посадки в тот же поезд, которому предстояло вернуться в Йорк.

Джеймс немного удивился, обнаружив, что дверь дома на мысе Полумесяц заперта. Он вошел, открыв дверь своим ключом, оставил багаж в прихожей и спустился в подвал. Ни на кухне, ни в смежных комнатах не обнаружилось никаких признаков жизни. Он взял свои сумки и отнес их наверх, в спальню; затем решил, что надо освежиться с дороги. Снял пиджак, галстук и воротничок, затем рубашку, взял полотенце и направился в ванную комнату.

В первые несколько секунд было трудно понять, кто из них двоих смутился больше. Тихо задребезжала дверная ручка, затем дверь начала открываться, и Элис в ванне вздрогнула и села. Джеймс, ожидавший увидеть комнату пустой, застыл на пороге; вид у него был такой, будто он врезался в дверь. Наконец в голове прояснилось; перед ним была Элис, ее плечи блестели от окутавшей их мыльной пены. Его взгляд скользнул вниз по ее сливочно-белой шее к груди и еще ниже. В эту долю секунды она обмерла от ужаса и стыда; ей было стыдно за то, что ее застали там, где она не имела права находиться, и к тому же застали голой.

— Элис, — нежно произнес Джеймс, в два шага пересек разделявшее их расстояние и опустился на колени перед ванной. — Элис, — повторил он ее имя, словно тихо лаская ее нежным голосом.

— Джеймс… то есть мистер Джеймс… эх, зря я сюда пришла… простите… я не знала…

— Элис, — прервал ее Джеймс, — ни слова больше.

Он протянул к ней руки и помог выбраться из ванной. В его объятиях, заливая мыльной водой мраморную плитку, она сопротивлялась, но, казалось, боролась больше с собой, чем с ним. Потом он поцеловал ее, как тогда, в парадной, но на этот раз не было ни сопротивления, ни протеста; лишь отклик столь же страстный, как и его поцелуй. Кровь застучала в висках; его охватило желание.

Резко — или так ему показалось — он повернулся, и Элис на его руках показалась легкой как перышко. Он понес ее по широкому коридору в спальню, закрыв дверь плечом, ласково уложил на кровать и лег следом секундой позже. Он увидел желание в ее глазах, не уступавшее охватившей его страсти; поднялся, чтобы снять оставшуюся одежду, и снова заключил ее в объятия. Они долго лежали неподвижно, прижавшись друг к другу, а потом он снова ее поцеловал; отстранившись, стал покрывать поцелуями ее шею, плечи, грудь, а затем снова поцеловал в губы. Через мгновение Элис ощутила резкую боль: он проник в нее. Так они стали любовниками.

Спустя несколько блаженных часов они лежали, обнявшись, и Джеймс спросил:

— А что случилось с миссис Даллас?

Элис повернулась; ее волосы защекотали его шею.

— Подруга из Йорка заболела. Она поехала ее проведать; ее не будет три дня.

— О боже, — мрачно проговорил Джеймс. — И что мы будем делать три дня?

Ответ Элис продемонстрировала ему наглядно.

* * *

Три месяца в Швейцарии пролетели незаметно; Альберт и Ханна с опасением ждали разговора с лечащим врачом Цисси. Тот должен был отчитаться о лечении их дочери и оценить ее шансы на выживание.

Тем временем в школе принцессы Каролины в Хэррогейте в покоях Хильды Драммонд Ада осваивалась в роли Пятницы. Училась она быстро