Багамарама - Боб Моррис

— Ага, — посетовал я. — Коридорному не понравились чаевые, и он исхлестал меня чехлом для белья.

В примерочной я облачился в новые шорты и только что купленную рубашку, старую одежду выкинул в урну на улице и продолжил свой путь. Я шел по главной американской трассе Ю-Эс-1 до самого Бичсайда: сумка через плечо, чеканный фас надежно прикрыт козырьком, ноги свободно дышат в новых сандалиях. Заглянул в модный бутик, купил синий блейзер (в «Альбери-Бич» джентльменам положена парадная форма одежды), три хлопчатобумажные рубашки на пуговицах: белую, синюю и в тонкую бело-синюю полоску; две пары одинаковых брюк цвета хаки, две пары льняных штанов и две льняные же рубашки. Не скажу, что экипировался по последнему писку. Я больше уповал на присущие мне обаяние, чувство меры и умение носить одежду. Это само по себе уже низвергает условности моды, подчеркивая суть мужественного Зака Частина, то есть меня. Хотя с другой стороны, я нередко склонен к самообману и самообольщению… Короче говоря, в любом случае я пошел вразнос и потратил девятьсот сорок шесть долларов и восемнадцать центов, опять же из денег Барбары.

Потом наведался в книжную лавку — и прямиком к стенду с журналами. Свежие номера «Тропиков» ютились за более громкими заглавиями вроде «Трэвел-энд-лейжер», «Конде-Наст Трэвеллер» и городскими газетами. Да, нелегко мелким изданиям удержаться на плаву в море журнального бизнеса. Барбара буквально зубами выгрызла нишу для своего товара и прочно удерживает позиции, но и у «Орб медиа» не бездонные карманы. Они не могут взять и выложить двадцать тысяч владельцу сети книжных магазинов, чтобы «Тропики» красовались на самых выгодных местах. И еще хочешь не хочешь, а агентам по продажам тоже выдай, что причитается. Так что я вытащил из-за прочих журналов сразу с десяток «Тропиков» и разложил их на самые видные места. Прихватил и себе журнальчик. Расплатился и вышел на улицу.

На обложке красовались иллюстрации, посвященные главной теме выпуска — «Укромные уголки Гренадин: Сен-Винсент, Палм-Айленд и бухта Солтвисл», а также к очерку о труднодоступных местах Ямайки. Но эти красоты сейчас меня не трогали: я нашел передовицу. С фотографии на меня взирала Барбара. Она улыбалась, кокетливо склонив головку, черные непослушные волосы зачесаны назад и туго стянуты на затылке. Снимали на пляже курорта Канкун, где проходила ежегодная конференция «Туризм на Карибах». Я не стал читать статью, просто стоял и смотрел на фотографию. Восхитительная красавица Барбара: слишком хороша для журналистских будней и слишком обворожительна для простака наподобие меня.

Я доехал на заимствованном «форде» до аэропорта и оставил машину на парковке. Автобус подкинул меня к самолету. А вот и Чарли Каллахан. Он на взлетной площадке рядом со своим двухмоторным «Навахо», рассчитанным на восемь посадочных мест и готовым к полету.

Чарли стоял в полной экипировке: красных шлепанцах, выцветших шортах в мятую полоску и футболке с надписью: «Я здесь пилот. Еще вопросы?» Для пущей строгости он пришпилил на плечи эполеты с золотыми галунами, знак отличия офицеров запаса. Все шестеро пассажиров, кроме меня, уже сидели в салоне: три молодые пары из Тампы, желавшие смотаться на недельку из города — порыбачить, понырять с аквалангами и все такое прочее. Судя по их выпученным глазам, они всерьез прикидывали свои шансы на выживание после этого перелета. Я бы и сам крепко засомневался в нашем пилоте, не знай я Чарли добрых два десятка лет. Причем особенно утешала мысль, что за последние двенадцать из них он не взял в рот ни капли спиртного. Нет, рука его оставалась тверда, а сердце холодно, даже когда припекало не на шутку. А дурацкий наряд — мудреный маркетинговый ход, который характеризует его как Исключительно Яркий Персонаж. Уж кто-кто, а Чарли не подведет: доставит нас в пункт назначения в целости и сохранности. Смельчаки из Тампы благополучно вернутся домой и еще будут рассказывать знакомым: «Видели бы, какой крутой хмырь сидел за штурвалом…» Легенды о Чарли Каллахане будут цвести и пахнуть, а его крохотный чартерный бизнес — процветать, принося хозяину вполне ощутимую прибыль.

Я поведал приятелю, как хило у меня обстоит с документами.

— Ни хрена себе.

— Я знал, что на тебя можно положиться, ты же у нас спец по таким вопросам, — продолжил я.

— Кстати, как колени? Не ноют боевые раны? — полюбопытствовал он.

— Да так, побаливают на вдохе.

— Советую тебе в суд подать на того чувака, который вывел газонную траву «Астроторф». Столько профи из-за него крест на карьере поставили.

— Может, заодно уж засудить того, кто футбол придумал. Представь, какие передо мной горизонты открылись бы, если б вовремя за ум взялся, вместо того чтобы за мячиком гоняться.

— Тогда я присоединяюсь к групповому иску. Если бы не тотализатор, давно бы обеспечил себя до конца жизни.

— И что бы ты стал делать со своей обеспеченной старостью?

— Да все то же самое: летал на самолетах и за юбками таскался — разве что не так усердно.

Он открыл дверцу багажного отсека на носу самолета и запихнул туда мою сумку.

— Чарли, слушай, если тебе неохота впутываться — ну, что я без документов, и все такое…

— Без проблем. Знаю, как обстряпать это дельце. Думаешь, просто так я твоими коленями интересуюсь? Короче, когда будем подлетать к Северной Эльютере, я над соляными болотами на бреющем пройду. А ты на распорки спустишься, и сигай вниз. Ну, как тебе план?

Временами было сложно понять: то ли Чарли шутит, то ли говорит всерьез.

— Давай залазь, — подбодрил он. — Что-нибудь придумаем.

Я сел в кресло второго пилота, мы оторвались от посадочной полосы и взмыли ввысь. Чарли держал курс строго на восток. Я вытянул ноги, уставился в иллюминатор и задумался о чем-то своем. Все-таки была какая-то приятность в мысли, что берега солнечной Флориды остались позади. Когда кажется, что жадность и человеческая недальновидность пожрали весь штат, что дюны раскатаны бульдозерами, а на побережье понастроили небоскребов, и что маленькие, недавно вылупившиеся черепашки ползут на припеченное полуденным солнцем шоссе, где их немилосердно раскатывают в лепешку… Короче, когда приходишь в отчаяние, потому что дальше уже некуда, взгляни на необъятную синь океана, еще не загаженного цивилизацией, и сразу все само собой образуется. По сравнению с этой живой громадой воды ощетинившиеся цементными шпилями берега кажутся ничтожным вызовом природе.

Через каких-то десять минут полета из Форт-Лодердейла мы вошли в воздушное пространство Гольфстрима. Под крылом, взмучивая приливную зону шельфа, из Флоридского пролива вырывался яростный, фантастически-синий поток. Он устремлялся вперед в благородном порыве оградить северные широты от нещадной арктической стужи. Если бы не Гольфстрим, Ирландия не зеленела бы зеленой травкой — да что там, это была бы вторая Норвегия.

Если ты пересек Гольфстрим — считай, официально попадаешь в тропики. Это демаркационная линия между «Скорей бы уже» и «Ну наконец-то». С этого момента смело выбрасывай из головы убеждение, что расписания — насущная необходимость человечества.