Благословенные монстры - Эмили А. Дункан

Но все это теперь разрушено. Теперь, когда ему открылась истинная природа Нади и стало понятно, что она не спасет ситуацию. Только усугубит.

«Ты и правда так уверен, что знаешь все о природе этой девушки?» – с любопытством спросил голос.

Малахия вздрогнул, но не стал отвечать. Ему не показалось? Разве это вообще возможно? Стоило ли приписывать человеческие качества этому незримому существу?

«Нет, – ответил голос, явно забавляясь. – Но, честно говоря, мне все равно, как ты меня воспринимаешь».

Он очнулся в святилище церкви. Природа давно взяла свое, и развалившиеся скамейки поросли густой, ядовитой травой. Среди зарослей белели чьи-то кости, а во влажной поросли копошились личинки, словно где-то поблизости разлагалась мертвая плоть. Малахия поднялся на ноги, стряхивая личинок со своей кожи.

Он провел рукой по волосам. Его пальцы нащупали гладкие бусины и реликвии, запутавшиеся в прядях. Первой мыслью было вырвать проклятые кости – столько бед из-за таких мелочей, – но они все еще могли ему пригодиться. Тем более что раздобыть их было совсем не просто.

У него перехватило дыхание, и он закашлялся, когда боль, охватившая легкие, на мгновение усилилась, прежде чем снова исчезнуть. Малахия выплюнул сгусток крови, и по его телу прошла сильная дрожь, но затем все улеглось. Временный покой.

Ему хотелось лишь заснуть и позволить личинкам обглодать его кости, потому что это казалось более радужной перспективой, чем продолжать существовать в таком состоянии.

Он решил, что в первую очередь ему нужно найти способ выбраться из леса. Уничтожение остального пантеона могло подождать.

Малахия плохо помнил, когда ел или пил в последний раз, но, кажется, это было еще до того, как он поднялся на гору. У него постоянно кружилась голова. Оставалось только надеяться, что, когда солнце наконец-то зайдет за горизонт и он сможет отправиться в путь, ему посчастливится наткнуться на чистый ручей. Он не собирался притрагиваться к тому, что находился в стенах церкви. Все здесь давно сгнило.

Он старался подавить панику, которая охватывала его при одной мысли о том, что ему больше никогда не увидеть солнечного света.

Не зная, что на него нашло, он отважился спуститься к странному колодцу в подвале. Бледные цветы увяли, превратившись в пыльную шелуху. В углу он нашел свой скомканный мундир и со вздохом натянул его на себя. Ему не хотелось вспоминать о той ночи, когда он торопливо собирал свои немногочисленные вещи, прежде чем сбежать из Транавии.

Малахию не особенно любили среди Стервятников. Он переживал, что окажется бесполезным, и они презирали его за излишнюю чувствительность. Они недооценивали его, но в конце концов он заслужил их уважение, и это было единственным, что имело значение внутри культа. Роза постоянно пыталась подорвать его авторитет, хотя когда-то он сам делал все возможное, чтобы дискредитировать Луцию. Единственное отличие было в том, что он убил Черную Стервятницу, а Роза никогда бы не решилась бросить ему вызов. Они были слишком разными. Малахия искренне наслаждался моментом, срывая голову с плеч Луции.

Луция, последняя Черная Стервятница, очень долго держала культ в железных рукавицах, систематически уничтожая любого, кто осмеливался противостоять ей. Она была расчетлива и безжалостна, но ей не хватало честолюбия.

Теперь Транавия считала Малахию самым безжалостным и расчетливым Черным Стервятником в истории культа. Они будут вечно хранить его наследие, но никогда не вспомнят Луцию.

Разве не в этом состояла его главная цель? Ради чего он строил свои изощренные планы, лебезя перед Черной Стервятницей, убеждая ее в собственной слабости и позволяя вытирать о себя ноги? Малахия считал, что чем ниже он опустится в ее глазах, тем легче будет ее одолеть. И он оказался прав.

Он сделал это не ради дурной славы, хотя и получал от нее определенное удовольствие. Он сделал это, потому что хотел все изменить. Потому что его раздражало бездействие ордена, Транавии, всего мира, и он больше не мог терпеть пассивность Луции.

Малахия был удивлен своим внезапным желанием вернуться на этот проклятый трон и заняться мелкими придворными делами. Он никогда не хотел становиться монстром, и на протяжении долгого времени эта новая, кошмарная сущность не вызывала у него ничего, кроме ненависти. Малахия невольно коснулся шрамов, которые покрывали его предплечья. Когда все изменилось? Когда он успел принять эти изменения?

Он обнаружил, что сидит над кровавой лужей, разглядывая ее застывшую поверхность. Знала ли Надя, что произойдет, когда она войдет в колодец? Малахия протянул руку к багровой луже, не осмеливаясь прикоснуться к ней. Сможет ли он исправить ее ошибку?

Должно быть, это случилось здесь. Некоторые пробелы в ее истории не давали ему покоя. Он не знал, что случилось с Надей в промежуток между уничтожением стены и прибытием в храм, но именно в тот момент что-то изменилось.

Малахия потянулся за своей книгой заклинаний. Его пальцы схватили воздух, и грудь сдавил приступ паники, заставивший его зайтись кашлем. К этому невозможно было привыкнуть. Эта книга составляла всю его жизнь, и она исчезла. Каждое написанное им заклинание, каждый портрет Нади и его друзей – все пропало. Будь книга все еще у него, он мог бы обратить все вспять или хотя бы использовать ее в качестве отправной точки, чтобы разобраться в произошедшем. Ему нужно было с чего-то начать. Все, что сломалось, можно исправить – Малахия свято в это верил.

Хотя бы ради самого себя.

Надя не любила ездить верхом. Ей особенно не нравилось ездить по лесным дорогам, чувствуя, как окружающий мир постоянно меняется. Она попыталась отгородиться от этих мыслей, но деревья выглядели по-другому, и сам воздух казался странным на вкус. Как будто все вокруг исказилось и замерло в ожидании. Но чего именно? Конца света?

– Когда мы доберемся до Комязалова, то сможем перегруппироваться, – с твердым убеждением сказала Катя, когда Надя спросила об их дальнейших планах. На этот раз слова царевны звучали по-настоящему уверенно.

Надя ничего не ответила, продолжая разглядывать деревья. Еще совсем недавно они изо всех сил старались сбросить с себя остатки долгой, тяжелой зимы, а на ветвях начинали появляться тусклые зеленые листья, которые становились все ярче с каждым новым днем. Но теперь они почернели, высохли и покрылись паутиной.

Она зажмурилась, прижимая кулаки к глазам, и, выдохнув, прислушалась в ожидании услышать чей-нибудь голос. Но вокруг царила оглушающая тишина.

Когда Надя открыла глаза, деревья снова стали зелеными, но она знала, что это всего лишь иллюзия. Это было только начало. Странная черная плесень была настоящей. Она видела какую-то другую реальность, переплетенную с их миром, и граница между ними постепенно стиралась.