Право первой ночи - Елена Звездная

— Слезьте с меня, пожалуйста.

— Уже! — съязвила я.

И окончательно взгромоздилась на того, кого собиралась лечить способом, в котором была не то чтобы уверена, скорее не уверена вообще, но что-то внутри подсказывало — это я виновата в том, что ему сейчас настолько плохо. Я.

Или не я?

Сейчас, когда свечу я, потянувшись, поставила на прикроватную тумбочку, стало заметно, что сеть шрамов, оказывается, покрывает не только часть лица лорда, все было хуже — лицу вообще досталось меньше всего. А вот левая рука, вся, до плеча, левая сторона тела, грудь, шея… шрамы, шрамы, шрамы. Жуткие шрамы. Я даже представить себе не могла, как такое в принципе можно было заполучить? Я видела людей, которых погрызли волки, медведи, горло разодранное рысью, травмы, полученные в кузнице… но вот такого я не видела никогда.

— Какой ужас, — прошептала, с ужасом глядя на изуродованное тело.

— Благодарю за откровенность! — не скрывая сарказма, прошипел лорд Хеймсворд.

— Ну, простите, что есть то и говорю, — ответила тоже язвительно, но это было не так — я никакой язвительности не ощущала, я с трудом сдерживала подступающие к глазам слезы.

— Арити, будьте так любезны, слезьте с меня! — уже без сарказма, с требованием в голосе, с яростью, которая в нем просыпалась, потребовал Правящий Кондор.

— Угу, уже, — заверила я, удобнее устраиваясь на подопечном, и на всякий случай сжимая коленями, чтобы уж точно, с себя рывком не скинул.

Скидывать лорд даже не попытался, но очень странно как-то спросил:

— Слушайте, Арити, — произнес основательно оседланный мной, — просто исключительно из чувства любопытства — на вас хотя бы белье есть?

— Нет, — язвить в такой ситуации почему-то казалось более правильным, чем жалеть, — я по вашему замку по ночам исключительно нагишом разгуливаю!

Странно усмехнувшись, лорд заметил:

— Но ночнушка присутствует.

— Сорочка, — вздохнула я. И почему-то пояснила: — Я еще не ложилась, Рэймонд, я ждала пока вы заснете, и собиралась опробовать на вас то, чем меня в детстве лечила мама.

Криво усмехнувшись, лорд заметил:

— У вас оригинальный подход к лечению, — он указал на мое положение, и добавил. — Арити, пожалуйста, давайте вы просто с меня слезете, потому что, поверьте, несмотря на весь спектр той боли, которую я сейчас испытываю, другое, гораздо более яркое чувство, ощущая вас на мне в позе наездницы, берет верх даже над болью. Слезайте. Прошу вас. В данный момент я не слишком адекватен, а вы слишком прекрасны, плюс ночь, плюс кровать, плюс я точно знаю, что на вас исключительно сорочка и короткие панталоны, и мне хватит всего движения, чтобы их сорвать. Слезайте, идите к себе, желательно заприте дверь, а утром мы побеседуем о ваших способах лечения в менее приватной обстановке.

Едва ли до конца понимая, о чем он, я все же не привыкла отступать от того, что уже решила.

— Рэймонд, — повторила непреклонно, — как вас в детстве называла ваша мама?

Синие, казавшиеся темными глаза молодого мужчины странно сверкнули в темноте, и лорд хрипло ответил:

— Никак, Арити. Моя мать умерла родами. Еще вопросы, или вы все же уберетесь из моей спальни, наконец?

— А вот это уже грубо, — честно сказала я.

— О, вы даже не представляете, насколько я сейчас могу быть грубым!!! — прошипел Рэймонд.

Ну, начинается. Сейчас скажет еще как как Барт «Сгинь, малявка, и без тебя все заживет!», так что к чему-чему, но вот к грубости раненных и страдающих от боли парней, я была более чем привычна.

— Так, — не став спорить, вернулась к тому, что прекращать точно не собиралась. — Хорошо, кормилица?

— Исчезни! — уже рык.

Какой же он нервный.

— Возможно, — продолжила я, — близкий человек, может девушка. Мне нужно то имя, которое находит отклик в вашем сердце, Рэймонд.

И вдруг с искаженного болью, покрытого испариной бледного лица исчез весь гнев. Но еще несколько секунд, лорд Хеймсворд смотрел на меня, прежде, чем глухо произнести:

— Рэймонд.

— Точно? — мне важно было уточнить данный момент.

— Абсолютно, — пристально глядя на меня, ответил Правящий Кондор.

Что ж, попробуем тогда с этим именем.

Я склонилась над обессиленным мужчиной, упираясь ладонями в матрас, по обе стороны от его головы, и попросила:

— Закройте глаза, пожалуйста.

— Не хочу, — вдруг как-то обреченно, но абсолютно уверенно, сказал он.

Ладно, попробуем так. И глаза закрыла я.

Я не знала, получится ли, между матерью и ребенком связь сильнее, чем между тем, кого я сейчас удерживала лишь весом своего тела и осторожностью мужчины, опасавшегося, что скинуть мое тело с себя наиболее безопасным для меня образом он не сможет. Но не попробовать, я не могла, вот только учитывая повреждения лорда Хеймсворда, боюсь, одним дубом тут не обойтись.

И я, сделав глубокий вдох, очень тихо, подстраиваясь под ритм, слыша треск горячей свечи, и ощущая напряженное тело под собой, зашептала, пытаясь подстроиться под ритм:

«Дубовая роща за стеной, дух лесной, поделись своей силой со мной.

Как под ветром не гнешься, так и Рэймонду вовек гордо стоять, все удары судьбы легко принимать.

Дубовая роща за стеной, дух лесной, поделись своей силой со мной.

Как защищаешь сенью леса да зверье, так Рэймонда защити, жизнь и здоровье ему подари.

Дубовая роща за стеной, дух лесной, поделись своей силой со мной.

Ты наполняешься силой земли, ту же силу Рэймонду подари, чтобы в буре смогл выстоять, чтобы врагов мог побеждать.

Дубовая роща за стеной, дух лесной, поделись своей силой со мной».

Я проговорила весь наговор до конца, но даже не открывая глаз, чувствовала — что-то не так. Что-то не сработало.

Задышала тяжело, пытаясь ухватить ту нить понимания, что ускользала и ускользала, но я ее чувствовала, что-то странное я чувствовала, а еще слышала — шелест дубовой рощи под горой, аромат леса, глухой звериный рык где-то там, в обрывах, среди гиблых мест, куда наши деревенские, даже самые отчаянные и бахвалистые, не ходили никогда.

А еще я чувствовала, что мало. Этого мало. Не знаю, откуда пришло это понимание, мне в какой-то миг показалось, что оно жило там всегда, и нужно было просто услышать и сказать, то что я и так знала.

Руки, ослабев, дрогнули, я опустилась на локти, и почти касаясь губами плотно сомкнутых губ Хеймсворда, и начала шептать, пытаясь уловить ритм, отразить ритм, выговорить, высказать, выплеснуть:

«Дубовая роща под горой, дух лесной, поделись своей силой со мной.