Любовь уходит в полночь - Барбара Картленд

Они преодолели горный перевал, затем пересекли мост над широкой рекой и теперь были уже в часе пути от лютенийской границы. Ох… ей придется там выходить, отвечать на вопросы, что-то самой говорить… Подумав минуту, она попросила мадам Гиюлу пригласить к себе графа Гаспара.

— Будьте так любезны, — робко начала она, внезапно испытав легкий приступ удушья, — напомните мне протокол….

— Вам нечего тревожиться, ваше высочество, — ответил граф, видимо, удивленный ее взволнованным тоном. — Вы всего лишь получите приветствие от мэра, и к нам присоединится министр иностранных дел. Вы знаете мистера Миклоса Дудича.

Ксения приложила руку ко лбу, прикрыла глаза.

— Это должно показаться… странным, граф, даже… невероятным, — очень медленно, запинаясь, проговорила она, — но после аварии я с трудом… вспоминаю некоторых людей. Не расскажите ли вы мне… о мистере Дудиче?

— Вы сразу его узнаете, когда увидите, — заверил Ксению граф Гаспар Хорват. — Это же мистер Дудич организовал объявление о вашей с его величеством помолвке, когда встречался с вашим дедом в Словии!

— Да-да, конечно, — пролепетала Ксения. — Как глупо. Эти провалы в памяти… они так пугают меня… и угнетают. Я не привыкла к такой беспомощности…

— Смею вас заверить, ваше высочество, это довольно обычная вещь, — утешил ее граф Гаспар. — Помню, со мной однажды приключилось сотрясение мозга — контузия: я упал с лошади. Я тогда потерял память на две недели.

— Тогда вы должны понимать, как глупо я себя чувствую, — слабо улыбнулась ему Ксения. — Так что, пожалуйста, если вас не затруднит, помогите мне, если я запамятую какие-либо правила этикета в Мольнаре. Полагаю, его величество очень радеет об их соблюдении.

Лицо графа Гаспара Хорвата отчетливо отразило скепсис.

— Честно говоря, мэм, я бы желал, чтобы его величество радел о таких вещах больше.

— Да? — спросила Ксения с искренним удивлением. — Но мадам Гиюла…

Граф Гаспар усмехнулся. Но было видно, что он с удовольствием огласил бы гостиную раскатистым смехом.

— Мадам Гиюла — одна из тех личностей, ваше высочество, что всегда и всё склонны преувеличивать. Они в постоянном беспокойстве, то ли и так ли они делают, правильно ли поступают. Они думают, что от них ожидают чего-то большего, чем есть на самом деле. Может быть, это самонадеянность, а может быть, обычная неуверенность в себе. Этого я не знаю. Но то и другое вводит всех в замешательство.

— О, а я уже всерьез начала бояться, что совершу множество непоправимых ошибок или… что, наверное, еще хуже… на глазах у всех попаду впросак.

— Если когда-либо и случится нечто подобное, ваше высочество, любой лютениец, начиная с короля и заканчивая нижайшим его подданным, этого не заметит — и в душе вас простит, — торжественно провозгласил граф Гаспар Хорват. В глазах его явственно прочитывалось восхищение особой, к которой обращена его речь.

— Надеюсь, вы знаете, что говорите, — кротко ответила ему Ксения, правда, с сомнением в голосе.

— Я сделаю все, что в моих силах, чтобы подсказать вам, что от вас ожидается, — проговорил граф Гаспар. — Но лютенийцы, из тех, с кем вы встречались у вас на родине, все, как один, утверждают: вы так уверены в себе и безупречны в любых обстоятельствах… Такими бывают дамы годами десятью старше… Поэтому для ваших переживаний нет поводов, смею заверить вас, ваше высочество!

Ксения почувствовала, как екнуло ее сердце. Вот оно! То, чего она так боится: раздвоения образа в глазах подданных. Вот! Их с Джоанной уже сравнивают, не ведая о подлоге!

На ничего не подозревающих лютенийцев и в особенности на их короля она, Ксения, отнюдь не произведет впечатления безупречной, уверенной светскости! Ей оставалось лишь горячо молиться, чтобы вконец не опростоволоситься. О, но тогда она подведет Джоанну! Тяжелые мысли метались в ее голове, не давая покоя душе и сердцу.

Однако же на границе она прошла сквозь суровые испытания с честью, она должна была это признать. Затем высокие особы — и Ксения в их числе — прибыли в столицу Лютении Мольнар.

Ей предстояла встреча с королем. Что может придать уверенность женщине? Конечно же, платье, в какое она одета. Эта истина справедлива для любых государств в любую эпоху и для любых слоев общества. Ксении придало немного уверенности то, что незадолго до прибытия она надела одно из самых красивых платьев Джоанны — бледно-зеленое, цвета распускающихся весенних почек. Дополняла наряд элегантная шляпка, украшенная весенними же цветами.

Одевшись при помощи мадам Гиюлы, Ксения взглянула на себя в зеркало. Как же ей захотелось, чтобы сейчас ее увидела мама! Только теперь она поняла, почему миссис Сандон так сожалела, что ее дочь не носит таких платьев, какие носила она когда-то. Наверное, скучно все время наряжаться и наряжаться, всегда пыталась утешать себя Ксения.

Но сейчас она поняла: ей никогда не наскучит быть одетой вот так, как сейчас, и знать доподлинно — она невероятно красива.

— Мы почти прибыли, ваше высочество, — прерывающимся от волнения голосом пропищала мадам Гиюла от двери.

Глядя на свое отражение в зеркале, Ксения увидела, что внешность ее вопиет: эта роскошно одетая молодая особа близка к обмороку. И почувствовала, как похолодели ее ладони и ступни ног. Колени подкашивались и дрожали. Она изо всех сил старалась казаться уверенной и сохранять осанку. Зацепившись глазами за свое отражение, она вздернула подбородок, повела бровью, сделала глубокий вдох.

Нет-нет, все в порядке. Король подумает, что она — это Джоанна, уговаривала она себя, как школьная учительница наставляет безнадежного ученика.

Граф Гаспар ей «напомнил», что, когда они прибудут на место, король, ожидающий их на вокзале, должен будет сразу же войти к ней в вагон, и они какое-то время пробудут наедине.

С ними не будет ни мадам Гиюлы, ни графа Гаспара Хорвата, ни министра иностранных дел, которого она уже горячо поприветствовала. А занавески на окнах вагона плотно задернут, чтобы назойливые взгляды не тревожили встречу жениха и невесты.

Входя в освещенную несколькими лампами вагонную гостиную, Ксения вдруг обмерла: Боже праведный, а не должен ли король поцеловать ее? Они ведь обручены… а жених и невеста должны целовать друг друга!

Ксения никогда ни с кем не целовалась. Это Джоанна поднаторела в таких вещах, как и в других, с подступающим к горлу негодованием подумала вдруг Ксения. И вот теперь по ее милости… Тут-то король и заметит подмену! Не может быть, чтобы не заметил! Так не бывает между любящими. Стоп. Между любящими! А они? Джоанна и король договорились идти каждый своим путем после свадьбы! Так что… Вряд ли король будет сейчас вести себя напористо против ее воли. А уж она не даст ему повода…

Эта мысль несколько утешала. В то же время, пока поезд медленно подъезжал к перрону и до Ксении донеслись первые звуки приветствий, а затем и оркестра, она почувствовала, что дрожит.