Мир в XX веке: эпоха глобальных трансформаций. Книга 2 - Коллектив авторов

предубеждения. А. Гитлер не раз высказывался о неполноценности «желтых». Японские националисты, в свою очередь, не собирались признавать «белых» за равных партнеров. Разграничивать территориально свои амбиции обеим сторонам было очень непросто. Немцы неоднократно зондировали почву о возможном военном союзе против СССР и Запада. С января до августа 1939 г. японский кабинет министров рассматривал соответствующие предложения Берлина более 70 раз. В итоге никакого решения не приняли и стали склоняться к «политике свободных действий». Быструю переориентацию фюрера и заключение Советско-германского договора о ненападении в Токио приравняли к предательству. Оскорбленное японское правительство ушло в отставку и отозвало из Берлина своего посла.

Тем не менее военные победы рейха над колониальными державами (Нидерланды и Франция) подталкивали Японию к расширению экспансии в Юго-Восточной Азии. После отказа Германии от притязаний на эти территории соблазн «вступить во владение» оказался непреодолимым. Таким образом, быстро созрела почва для нового союзнического соглашения, которое было оформлено в Берлине 27 сентября 1940 г. подписанием Пакта трех держав. К нему предложили присоединиться и Москве. Однако умозрительные рассуждения о дележе британских колоний Кремль явно не волновали. Во время визита в Берлин в ноябре 1940 г. В.М. Молотов задавал много «неудобных» вопросов, в основном о безопасности СССР на Балтике и защите его интересов в Средиземноморье и на Балканах. Поняв, что договориться не удастся А. Гитлер взял курс на войну. Японцы же пошли своим путем. Не получив советской подписи под трехсторонним пактом, в Токио решили заключить с Москвой отдельный двухсторонний договор о нейтралитете (13 апреля 1941 г.). Он позволял избежать столкновения с Советским Союзом, поскольку Япония решилась прорываться на юг.

В некоторых публикациях события тех лет преподносятся так, как будто Япония уже почти изготовилась к нападению на СССР, но из-за опрометчивости политиков «неблагоразумно» отказалась от этого шага. Соответственно допускается, что при координации действий вместе с вермахтом японцы могли бы помочь победить СССР. В реальности подобной альтернативы никогда не существовало. В Токио неоднократно обсуждали перспективы вторжения на советские территории и каждый раз однозначно отказывались из-за сугубо прагматических соображений — слишком дорого с экономической и военной точки зрения. В Азии для контроля огромных регионов Японии часто хватало трех-четырех дивизий. В России, как показал опыт вермахта, требовались десятки, если не сотни, дивизий. Таких резервов у Токио просто не было. Нельзя сбрасывать со счета и роль китайских армий, сковавших большие силы Японии на континенте.

Принципиальную роль играло и то обстоятельство, что Гитлер не собирался делиться с японцами лаврами легко ожидаемой победы над большевиками. Даже после поражения под Москвой нацисты считали, что все равно справятся сами и не желали помощи от японцев. Поэтому нападение на Перл-Харбор было воспринято в Берлине с большим воодушевлением. Предполагалось, что американцы окончательно «увязнут» в войне на Тихом океане, а тем временем немцы «решат» свои вопросы в Европе.

Добившись ощутимых успехов, японцы решили разделить сферы влияния и предложили Берлину провести линию разграничения по 70-му градусу восточной долготы (район Карачи в устье Инда). Несмотря на возражения собственного МИДа, который не хотел «терять» Индию, фюрер согласился и 18 января 1942 г. был подписан соответствующий договор. Поражает удивительная самоуверенность обеих стран. Они вели себя так, словно не было армий противников, мир уже лежал у их ног, а Индия только и ждала, когда ею «займутся» господа из Токио и Берлина.

Альянс стран Оси характеризовали переменчивость, недоверие, конфликты и преднамеренная скрытность. Фактически каждая из сторон вела собственную войну, втайне надеясь, что эти войны будут в чем-то дополнять друг друга, отвлекая силы союзников. Германия, Италия и Япония не согласовывали свои планы и не выработали общей стратегии действий. В результате ресурсы распылялись, в нужное время их всегда не хватало. Союз оказался более эффективен в пропаганде, чем в реальном взаимодействии друг с другом. Впрочем, даже в культурной области возникали непреодолимые расовые трения. К примеру, общество германо-японской дружбы в Берлине всю войну обсуждало «главный» вопрос: можно ли представителям неарийской «желтой» расы стать членом общества?

Куда более заметную роль сыграла помощь нацистам так называемых малых стран — союзниц Германии, каждая из которых внесла свой вклад в войну против СССР и поддержание оккупационных режимов. Нацисты предприняли титанические усилия, чтобы представить свою агрессию как «освободительный поход против большевизма». Во всех захваченных странах проводилась агитация и мобилизация добровольцев на войну. Около 700 тыс. войск предоставили Гитлеру его союзники в походе на СССР летом 1941 г. — Румыния, Венгрия, Хорватия и Словакия. Воодушевленные антикоммунизмом, многие из них с энтузиазмом размещались на фронте и оккупированных территориях. Чуть позже к ним присоединились валлонцы, норвежцы, голландцы и пр. Генерал Ф. Франко послал более 20 тыс. солдат («Голубая дивизия»), что почти в 10 раз больше, чем количество советских военных на Пиренеях в годы гражданской войны. Неожиданное сопротивление Красной Армии, недружелюбие населения, превратности погоды (то дождь, то снег), а самое главное — большие потери — сделали свое дело. Уже через несколько недель ненемецкие войска стали роптать и задаваться исконным вопросом всех чужеземных завоевателей в России: а что мы здесь вообще делаем и наша ли эта война? Осознав неэффективность вассальных войск, германское командование начало их постепенный вывод с Восточного фронта. Лишь румыны оставались до конца, поскольку их было некем заменить[3]. Особую роль также играли финны. Гитлер очень их хвалил, считая наиболее ценными союзниками. Они цементировали Северный фронт и помогали блокировать Ленинград. В июне 1942 г. фюрер дважды встречался с К. Маннергеймом. Это происходило в канун летнего наступления на юге[4], предполагаемый успех которого должен был закончиться взятием Ленинграда на севере. «Петербург будет и в дальнейшем приносить несчастье Финляндии. Усилиями немцев город и его укрепления будут уничтожены», — уверял своего союзника А. Гитлер. Затем добавил: «Может быть, следует уничтожить и гражданское население в Петербурге, поскольку русские являются такими ненадежными и коварными, в силу чего нет причины жалеть их. Война между Германией и Советским Союзом является, безусловно, войной на уничтожение». Благосклонность К. Маннергейма к столь «деликатным» откровениям не вызывает сомнений, но чтобы избежать неприятных вопросов, он после войны предусмотрительно уничтожил почти весь свой архив. Даже после высадки союзников во Франции финское руководство колебалось и серьезно обдумывало продолжение войны на стороне Германии. Лишь успехи советских войск (взятие Выборга в июне 1944 г. и выход советских войск к границе Финляндии в июле 1944 г.) и давление американцев, разорвавших дипотношения с Хельсинки 30 июня 1944, заставили финнов выйти из войны. Впрочем,