Ее тайный возлюбленный - Сара Беннет

Мэри, которая едва удерживала язык за зубами, наблюдая за тем, как он моется, тут же принялась стрекотать как сорока:

— Мисс Дюпре расспрашивала о том, кто судья и где он живет. Она была настойчива, несмотря на то, что миссис Уоникот сперва не отвечала, пытаясь отговорить ее. Но тут мисс Дюпре вспыхнула и заговорила властным голосом: «Не пытайтесь уйти от ответа; к чему эти неуместные увертки?» Я даже не подозревала, хозяин, что она может разговаривать так повелительно. И по какому праву, с ее-то репутацией?

Гейбриелу было жалко, что он не присутствовал при этом разговоре. Он представил себе, какой, вероятно, был возбужденный вид у Антуанетты, когда она перешла на разгневанно-повелительный тон.

— Хозяин?

Мэри наблюдала за ним, внимательно прищурив глаза, и Гейбриел вдруг осознал, что безотчетно улыбается. Он стер улыбку с лица, напустив на себя высокомерно-серьезный вид.

— Да, Да. Я слышу тебя. Рассказывай дальше. Что случилось дальше, когда Салли сообщила ей, как найти сэра Джеймса Тревелена?

— Как только она узнала где, так сразу велела мистеру Уоникоту седлать лошадь. Конечно, он возразил, что это обязанность конюха Кумба. Тогда она приказала ему найти конюха и передать ему ее распоряжение. Мистер Уоникот пытался увернуться, сказав, что не знает, где сейчас конюх Кумб. Знаете, как тогда поступила мисс Дюпре?

Горничной хотелось продолжить разговор, но, заметив злой блеск в глазах Гейбриела, она не' стала больше испытывать его терпение и поспешила ответить на свой же вопрос:

— Она собственноручно оседлала лошадь. Какая же она леди после этого, не правда ли?!

— Итак, где же сейчас она?

— Отправилась наносить визит судье, сэру Джеймсу. Мы все пытались уговорить ее обождать вашего прихода… ой, то есть конюха Кумба, чтобы с ней кто-то поехал в качестве сопровождения. Но она даже не стала нас слушать. Она собирается рассказать судье все о грабителе, чтобы его арестовали и посадили за решетку. О, хозяин, что же с вами будет?

Хорошенькое взволнованное личико Мэри, казалось, ничего не могло вызвать, кроме участия, но Гейбриел ничего подобного не чувствовал. Последние дни его намного больше волновала женщина с блестящими каштановыми волосами и глазами, в которых сверкала чарующая смесь любопытства и смелости. Кому бы такое могло прийти в голову? Он сам до сих пор не мог разобраться в своих чувствах.

Однако сейчас было не самое подходящее время предаваться воспоминаниям о прелестях Антуанетты Дюпре.

— Итак, она поскакала одна? — заметил он.

— Да, хозяин, — прошептала Мэри в ожидании дальнейших указаний.

— В таком случае либо она очень смела, либо очень глупа. Сэр Джеймс — давний друг моего отца. Он никогда не будет на ее стороне против меня. И он тоже недолюбливает лорда Эпплби, точно так же как и мы. Пока его положение не скомпрометировано и он у власти, я в безопасности.

Гейбриел оглянулся вокруг в поисках полотенца. Мэри поспешно подала его.

— Когда она выехала? — спросил он, вытирая руки и лицо.

— Недавно, — разочарованно отозвалась Мэри, как будто она ожидала от него другой реакции, и без особой надежды в голосе прибавила: — Вы еще можете догнать ее и остановить.

Гейбриел помотал головой.

— Нет никакого смысла, — ответил он.

Пусть скачет к сэру Джеймсу, пусть изматывает себя в бесплодных попытках арестовать его, Гейбриела. Все равно это не принесет ей никакой пользы. Однако ночью, когда она будет беспокойно ворочаться с боку на бок в постели, он совершит к ней очередной визит. Если мисс Дюпре полагает, что от него можно так просто избавиться, она ошибается, и он с превеликим удовольствием развеет ее заблуждения.

— Вы опять улыбаетесь, — с подозрением сказала Мэри. — Непонятно, почему вы улыбаетесь, хозяин.

— Ничего особенного, Мэри. Сегодня замечательная погода, я у себя дома, в Уэксмур-Мэноре, который так люблю.

Мэри насупилась, но Гейбриел даже не попытался утешить ее или развеселить. Мысленно он уже витал в облаках.

Поездка на свежем воздухе взбодрила Антуанетту, ее щеки раскраснелись, а глаза лучились от удовольствия. У себя в загородном доме она ежедневно по утрам совершала верховые прогулки, которых ей очень не хватало, когда она приехала в Лондон.

Нет, она вовсе не была прекрасной наездницей, Сесили намного лучше ее держалась в седле, но Антуанетту манили просторы лугов и полей, она любила красивую природу, а кроме того, во время прогулки она обыкновенно обдумывала предстоящие дела по дому и хозяйству.

Но сегодня она целиком сосредоточилась на встрече с судьей, обдумывая, как ей лучше всего изложить свое дело. Антуанетта была не настолько глупа, чтобы не понимать, что ее словам сэр Джеймс Тревелен может и не поверить, хотя она надеялась, что слухи о ее испорченной репутации еще не достигли захолустного городка. Конечно, обязанность судьи как следует вникнуть в поданную ему жалобу.

Может быть, этого хватит, чтобы напугать грабителя и, как знать, самого лорда Эпплби.

Ей необходимо было выиграть немного времени, чтобы выбраться отсюда, вернуться в Лондон и с доказательствами, содержащимися в письме, разоблачить Эпплби. Возможно, ее визит к судье будет первым шагом на пути к достижению тех целей, которые она поставила перед собой.

Дом сэра Джеймса Тревелена по размерам заметно уступал Уэксмур-Мэнору и был, очевидно, не менее стар, чем главное здание поместья. Она увидела выщербленные временем и непогодой стены из серого известняка, покрытую лишайником черепицу на крыше — дом мрачно возвышался над Антуанеттой, пока она, спешившись, привязывала лошадь к коновязи у дверей дома. Общее впечатление немного смягчал плющ, взбирающийся на фасад.

— Сэр Джеймс вам назначил встречу? — спросил слуга, открывший двери, с явным намерением в случае отрицательного ответа не пускать посетительницу дальше порога.

Но Антуанетту было не так просто остановить.

— Нет, но я полагаю, что он примет меня, — решительно заявила она, обычно довольно мягкая в обращении, и, не колеблясь зашла внутрь.

Застигнутый врасплох слуга пропустил ее в приемную, а затем пошел известить о ее приходе судью. В приемной на стене висело огромное зеркало, в котором гость мог увидеть себя почти во весь рост. На Антуанетту из зеркала смотрела симпатичная молодая женщина в очках, с гладко зачесанными волосами, одетая в темно-фиолетовую амазонку. Ее щеки разрумянились от быстрой езды. Как отметила про себя Антуанетта, вид у нее был вполне приятный, особенно для женщины, которая плохо выспалась. Дело в том, что она почти всю ночь вертелась с боку на бок, пока у нее не созрело единственно правильное решение: для того чтобы избавиться от налетчика с большой дороги, его надо арестовать.

Он был опасен для нее. Он работал на лорда Эпплби, искал для него письмо, хотя в его высокой широкоплечей фигуре было что-то необъяснимо притягательное и волнующее. Этот грабитель вызывал у нее, как у женщины, странное чувство собственной слабости. Пока он находился рядом с ней, она забывала об окружавшей ее опасности, реальным воплощением которой как раз и являлся он сам. Забыв об осторожности, она начинала вспоминать его поцелуи, хриплый волнующий тембр его голоса. Вчера она едва не утратила самообладание — столь острыми были ее переживания.