Ее тайный возлюбленный - Сара Беннет

— Если вы доставите меня в Лондон, Кумб, то я помогу вам приобрести собственную конюшню и несколько лошадей. Понимаете? Мне надо срочно вернуться. Вы мне поможете?

— Я всего лишь конюх, — проворчал он. — Мне надо выполнять свою работу, мисс.

Какое разочарование! Его слова прозвучали как отказ, но она по-прежнему медлила, не собираясь отступать.

— Кумб?

— Я подумаю о том, что вы мне обещали, — бросил он и принялся за работу.

Антуанетта проводила его взглядом, надеясь, что их разговор не прошел бесследно. Кумб явно заинтересовался ее предложением. Она улучит удобный момент и переговорит с ним опять, и, как знать, может, в следующий раз Кумб будет посговорчивее.

Подождав, пока шум ее шагов стал затихать, Гейбриел выпрямился во весь рост, чтобы полюбоваться ее походкой, пока она не пропала из виду. Он старательно маскировался под конюха, но, судя по всему, в этом не было особой необходимости. Она ни о чем не догадывалась. В ее глазах он был конюхом, и никем больше.

Ну что ж, тем лучше.

Он знал, кем была она — маленькой хитрой кокеткой, пытающейся манипулировать людьми. Она собиралась передать грабителя в руки правосудия, чтобы судья Тревелен отправил его на виселицу. Но если это не сработает, то она надеялась подкупить Кумба, чтобы он доставил ее в Лондон, где она смогла бы руками лорда Эпплби убрать его со своего пути.

Гейбриел не собирался сдаваться без борьбы.

Итак, что же ему следовало предпринять?

Если бы он отличался благоразумием и рассудительностью, то давно уже скакал бы к морю, чтобы на первом же корабле отплыть во Францию, отказавшись ото всех своих намерений спасти родовое гнездо и отомстить лорду Эпплби. Но оказывается, он вовсе не был ни разумным, ни рассудительным и остался, явно не желая никуда убегать. Антуанетта Дюпре могла быть беспринципной, безжалостной и алчной, но, как ни странно, созданный им образ почему-то отличался от оригинала. Гейбриел не мог не понимать, что ее поездка к судье, такая безрассудно-отчаянная, говорила лишь о том, что она страшно напугана.

Неужели он так напугал ее, или она опасалась за письмо? Или причина ее страха крылась в том, что он заставлял ее тело страдать, когда ласкал и обнимал ее? Наверное, ею двигала скорее боязнь самой себя, чем страх перед ним.

Антуанетта бежала от самой себя.

Гейбриел улыбнулся: начало было многообещающим.

Ему на память пришел совет, данный ему Афродитой в ту ночь, когда он покидал Лондон. «Соблазните ее, — настоятельно, произнося слова с мягким французским акцентом, посоветовала она. — Пусть эта женщина станет вашей. Заставьте ее так увлечься собой, чтобы она потеряла голову, и вскоре вам станут известны все ее тайны. Вам не придется вытаскивать из нее секреты словно клещами, она добровольно сама обо всем расскажет».

Тогда он не поверил Афродите, но сейчас все больше и больше склонялся к тому, чтобы принять ее совет.

Гейбриел надеялся пробудить в Антуанетте страсть, не менее сильную, чем та, которую он сам испытывал к ней.

Антуанетта очнулась от легкого прикосновения мужской руки, неожиданно приятного. Она вздрогнула и с изумлением стала смотреть по сторонам, пытаясь разглядеть его в темноте. Но вокруг были одни тени, которые еле слышно дышали. Теплая шершавая рука, гладившая ее лицо, несомненно, принадлежала ему.

Резко вздохнув, она метнулась в сторону.

— Тише, тише, мой маленький воробышек, не так шустро.

— Вы!

Ей показалось, что сердце едва не выпрыгнуло из груди.

Он усмехнулся:

— Чему вы удивляетесь? Я же обещал вернуться.

От подобной дерзости Антуанетта на миг утратила дар речи. Он вел себя так, как будто ей было приятно увидеть его, как будто забраться ночью в женскую спальню было в порядке вещей.

— Уходите! — прошипела она.

— Даже не подумаю, — прошептал он, пальцами ласково водя по ее щекам и пухлым губам. — Нам надо столь многое обсудить, вам и мне…

Она попыталась спрыгнуть с постели, но он легко поймал ее, удержав на месте. Когда Антуанетта немного отдышалась после краткой борьбы, он уже лежал рядом с ней, от его тела исходил жар не меньший, чем от печки, а рука предусмотрительно зажимала ей рот.

— Я слышал, что вы сегодня навестили судью Тревелена. Не хотите ли вы от меня избавиться?

Гейбриел слегка придвинулся к ней, Антуанетта явственно ощущала его острый мужской запах.

— Неужели вы действительно рассчитываете на то, что он схватит меня? Я неуловим как ветер, я ускользну из рук правосудия, оно бессильно поймать меня.

Возражать ему не было никакого смысла, ведь он зажимал ей рот, и она не стала напрасно тратить силы, а лишь скосила глаза в его сторону. Гейбриел отнял руку, и его пальцы опять слегка коснулись ее губ. Приподнявшись он прислонился к ней своим огромным горячим телом и зашептал в ухо:

— Мне любопытно: неужели вы хотите, чтобы меня схватили и наказали? Неужели вы столь кровожадны и мстительны?

— Вы заслуживаете того…

Но он опять прикрыл ей рот, на этот раз просто прислонив указательный палец к ее губам.

— Погодите, воробышек, дайте мне закончить. Я обдумал со всех сторон вопрос, и вот что я решил. Вы хотите избавиться от меня, потому что боитесь меня?

Она отрицательно помотала головой, но ее глаза говорили об обратном.

— Боитесь, потому что я пробуждаю в вас новые чувства, — улыбнулся он. — Как давно, мисс Дюпре, вы находились в одной постели вместе с молодым любовником? Давайте начистоту. Лорд Эпплби известен своим богатством, но его лучшие времена как мужчины уже в прошлом. Ну признавайтесь, как давно вы занимались любовью по-настоящему?

Антуанетта попыталась закричать, резко возразить незнакомцу, но его слова гулким эхом прокатились в глубине ее сознания. Никогда! Никогда раньше она не занималась любовью.

Он дразнящее поцеловал ее прямо в висок. Опять Антуанетта отметила знакомое по прошлой ночи расслабляющее, умиротворяющее желание внутри себя. Ее кожа болезненно жаждала его ласк, она замерла, покорно отдаваясь жаркой тревожной волне, поднимавшейся со дна ее души. И тут он стал осыпать ее лицо и шею жаркими ненасытными поцелуями.

Антуанетта невольно поддалась его напору, охваченная странным любопытством. Но даже сейчас она внушала себе, что не следует ей этим заниматься, хотя ее губы, прижатые к его губам, ощущали их особый вкус. Мгновение — и он еще сильнее поразил ее воображение, когда его язык проскользнул между ее губ.

Несмотря на неожиданность, новое ощущение нельзя было назвать неприятным — напротив, оно еще сильнее обрадовало ее. Возбуждающая интимность подобного поступка напоминала его прошлые ласки, когда он сладострастно лобзал ее груди прямо через тонкую материю сорочки. Антуанетта тихо застонала, ее рот невольно раскрылся шире, и их языки встретились друг с другом как два огненных языка страсти.