Самая-самая, всеми любимая (и на работе тоже все о'кей) - Мартина Хааг

— Ой, простите ради Бога… Микке, да это ты! Привет, прости, по-моему, я тебе нечаянно печень отбила. Хотя нет, печень вроде глубже, со спины, так что скорее аппендикс, или он только с одной стороны? Справа, да? За какой бок там держатся после операции? Вроде тогда только один бок болит? Черт, да как же оно называется, как название рок-группы, ах да — «Солнечное сплетение»! Точно, вот куда я тебе угодила! А знаешь, группа «Солнечное сплетение» скоро выпустит диск с рок-балладами. Тебе очень больно? Рада тебя видеть, ты что, тоже тут работаешь? Хотя это я, конечно, загнула, я еще и сама не знаю, возьмут ли меня, ой, слушай, мне и правда некогда, мне же пора обратно! — выпаливаю я и мчусь на встречу.

Ассистента режиссера зовут Лизелотта. У нее вьющиеся волосы, собранные на затылке, и маленькие серебряные колечки в ушах. Ей около сорока, на ней приталенный клетчатый пиджак.

Веса садится рядом с ней на диван. Он толстый, веселый и говорит с финским акцентом.

— Вот здо-о-о-рово! — произносит он, залпом выпивая свой кофе. Мое резюме лежит перед ним на столе в прозрачной папочке.

— Мы, конечно, будем рассматривать и другие кандидатуры, — продолжает Веса, — но вы, Изабелла, пока единственная, кто обладает как подходящей внешностью, так и необходимыми физическими данными для этой роли. Ну, окончательное решение, конечно, за Ингмаром, он все еще на острове Форе и появится только в конце месяца.

Лизелотта отрывается от своего ноутбука и поворачивается к Весе.

— Ингмар будет здесь двадцать девятого в два часа. Он попросил меня провести предварительный отбор кандидатов на роль Виолы, — говорит она и смотрит на меня. — Насколько я понимаю, никто из нас не знаком с вашей актерской игрой, мы могли бы увидеть вас на сцене или в кино? — Она многозначительно смотрит на Весу. — Где вы сейчас работаете? Ах, нигде? Жаль.

Черт, Лизелотта никогда в жизни меня не выберет, я уже чувствую, что ей не нравлюсь. Я пытаюсь произвести как можно более благоприятное впечатление, стараясь выглядеть интеллектуально развитой, очаровательно-самоуверенной и в то же время невероятно обаятельной, чтобы они меня выбрали, главное — не перегнуть палку и не показаться жалкой. Я так безумно хочу получить эту роль, вот только не понимаю, как обойти Лизелотту. Если б мне удалось хоть ненадолго попасть в Драматический театр, это бы изменило всю мою жизнь.

У меня прибавится уверенности в себе как в актрисе, следовательно, я буду излучать самоуверенность, и меня станут воспринимать как востребованную актрису, следовательно, у меня появится куча ролей, следовательно, я стану востребованной актрисой, итого — достойная карьера.

Получив одну роль в Драматическом театре, возможно, впоследствии я получу и другую, а через какое-то время меня вообще могут взять на постоянную работу, и тогда мне больше не придется дергаться из-за отсутствия работы, итого — спокойная жизнь.

В моей жизни наконец появится нормальный распорядок и коллектив, состоящий из доброжелательных коллег, которые могут сказать: «Привет, Белла, красивая куртка, новая?» или спросить, смотрела ли я вчера последнюю серию «Идола» (или, может, последний выпуск новостей? Хм. Надо срочно начать смотреть новости!). У меня будет работа, на которую нужно ходить каждый день, вместо того чтобы сидеть дома, таращиться в окно и все время переживать, ведь стоит решиться позвонить какому-нибудь кастинг-директору в поисках работы, как тебя непременно спросят, чем ты сейчас занимаешься, и тут приходится радостно отвечать: «Ха-ха, в настоящий момент я взяла небольшой тайм-аут!» (ага, как будто по своей воле!). А теперь я смогу ответить: «Ха-ха, в настоящий момент, как, впрочем, и всегда, я работаю в самом Драматическом театре!» Это же совсем другое дело! Итого — успех и роли в кино.

Веса рассказывает про график репетиций, дату премьеры и приблизительную зарплату (13 500 крон до вычета налогов. Ровно столько же, сколько я получала за «Плутовкин сад»). Потом он долго и нудно объясняет профсоюзные правила и условия корпоративных лотерей, разыгрывающих марочные вина, но я толком его не слышу — я сижу и изо всех сил пытаюсь походить на Рейне Брюнольфссона.

— Ах да, важный момент, — добавляет вдруг Веса, — помните ту сцену, в которой Себастьяну снится сестра? Она потребует довольно серьезной физической подготовки. Вы видели нашу постановку «Ромео и Джульетты», которая шла в «Эльверкете» пару лет назад? Так вот, что-то в этом духе. В вашем резюме написано, что вы гимнастка, но на всякий случай хочу уточнить: вам придется исполнить несколько трюков — kick the moon, сальто от стены и пару номеров с corde lisse, в том числе fromage. Есть ли у вас необходимые навыки?

Повисает пауза. Я понятия не имею, о чем он говорит. Я и слов-то таких в жизни не слышала. Они скорее напоминают названия французских блюд. Я лихорадочно соображаю. Лизелотта сверлит меня своими круглыми карими глазами. Веса застыл с ручкой в воздухе. Все замерло.

Мне нужно срочно что-то сказать.

Мне нужно срочно что-то ответить, чтобы не выглядеть по-идиотски.

Ну давай же!

— Конечно, — слышу я свой голос. — Все это я умею. Нет проблем.

После встречи Веса и Лизелотта ведут меня в гримерную. Когда мы заходим в лифт, я внезапно понимаю, что они имели в виду. Они, похоже, считают, что я настоящая цирковая акробатка. Ой! Вот черт. Я ведь и правда упомянула акробатику в своем резюме — поскольку больше писать было нечего.

Ладно. Акробатка так акробатка. Хм. Какой-то там кик, сальто от стены, корделиз. Наверняка это какие-нибудь акробатические приемчики, надо будет узнать, что это за фигня такая и чуть потренироваться до начала репетиций, если я вообще получу эту роль.

В гримерной я здороваюсь с двумя милыми женщинами, которые пристально изучают меня со всех сторон. Все зеркало увешано фотографиями Рейне Брюнольфссона, гримерши крутят мой подбородок то так, то сяк и собирают волосы в хвостик.

— Ну что, — с надеждой спрашивает Веса, — получится?

— Да, — отвечает одна гримерша, — если добавить Изабелле седины и сделать ту же прическу, что у Рейне, считайте, полдела сделано. Правда, придется довольно много состричь и, возможно, сделать легкую химию, чтобы распрямить волосы, у Рейне-то они прямые…

— У нее та же форма лица, что и у Рейне, — подхватывает другая. — Сделаем подбородок чуть пошире, добавим щетину и бачки, ну и, само собой, густые мужские брови. Потом нарисуем ямочку на подбородке, положим тени у крыльев носа — да после этого их родная мама не отличит!

Я смотрю на фотографии Рейне, затем на свое отражение, одновременно пытаясь не забыть названия акробатических номеров. Я немного беспокоюсь. Надеюсь, они окажутся не слишком сложными.

Веса обещает мне позвонить в конце недели, после того, как они встретятся со всеми кандидатами на роль Виолы.

— Да, Изабелла, хочу вас сразу предупредить: сначала предполагалось, что роль Виолы будет исполнять одна из актрис нашей труппы, но потом выяснилось, что акробатические номера ей не по плечу. Поэтому нам и пришлось в последнюю минуту искать подходящую кандидатуру — к сожалению, мы не сразу поняли, что для этой роли требуется профессиональная акробатка. Обычной актрисе такое не потянуть.