Первый Волк Атиозеса - Марина Якунина

катастрофически мало времени. Если нести Герду на носилках, магия гнала Сета вперед почти без остановки. В какой-то момент Герда решилась идти, поддерживаемая поочередно своими спутниками. Это помогло как и снизить скорость, так и делать более длительные привалы, пока какие-то внутренние часы Приказа не начинали бить в набат и звать Сета в замок.

Так они добрались до болотистой местности, где вновь устроили привал, и Сет вновь хорошенько отлупил и изрезал Олафа, стремясь натренировать выносливость и самообладание. Получалось лучше. Но этого все-равно было недостаточно.

Вдобавок к этому где-то близко было змеиное гнездо. Все трое мужчин отчетливо слышали близкое шипение. По-хорошему, стоило бы отойти подальше, но Олаф не держался на ногах и Герда тоже была уставшей. Еще проснулась Адела, укушенная оводом, и Герда старалась ее успокоить, но малышка никак не хотела замолкать, будто тоже требовала убраться из этого места подальше.

Как же громко дети кричат! Заглушают собой почти все посторонние звуки и затмевают рациональные мысли. Джастин пытался помочь Олафу встать, когда под чей-то испуганный полушепот «ты что творишь?» из-за деревьев прилетела стрела и глубоко вошла в мышцы его бедра.

Глава 7. Дракайна

Олаф взвыл и сразу начал порастать шерстью. Сет, зная, что из-за запущенной регенерации мышцы и кожа могут начать обрастать вокруг застрявшего в теле предмета, подскочил к почти закончившему превращение Олафу и выдернул стрелу, готовясь перехватить следующую, и ринуться в атаку. Змеиное шипение стало раздаваться совсем рядом, но источника пока не было видно.

Со стороны, откуда вылетела стрела, с тугим луком на изготовку, весь всклоченный и грязный, с обезумевшими глазами наскоро протрезвевшего пьяницы, вышел Бран. За ним, опасливо озираясь, с извиняющимся взглядом вылез Ганс, держа руки перед собой в примиряющем жесте, норовя осторожно перейти дядьке дорогу и загородить предупредивших его город об опасности чужаков.

— Ни с места! Мрази! — Бран нервно переводил острие с одного на другого. Младенец продолжал надрываться плачем.

— Бран! Ты что творишь?! Вы же друзья! — Герда попыталась встать и достучаться до приятеля, но он начал целиться и в нее.

— Это Зверь, а не Олаф! — проорал Бран. Было заметно, что у него дергается глаз. Не снимая Герду с прицела, спросил ее голосом, преисполненным нежности, — Они околдовали тебя, да?

Герда эмоционально завертела головой, но он на её уже толком не смотрел. Было похоже, что Бран по большей части разговаривает сам с собой, хоть и обращался к ней. Он действительно считал её мертвой, сгинувшей вслед за другом. Чувство потери погнало его к родным — в Гордвал, где он и узнал из сбивчивого рассказа Ганса, что Олаф жив. А что до Герды… Они выросли вместе. Он был влюблен в нее с детства. Еле смог пережить, что она выбрала его лучшего друга вместо него, но не позволил своему горю и ревности рушить чужое счастье и крепкую дружбу. А теперь друг исчез — и рыжий монстр увел его возлюбленную из родных краев. Бран теперь желал всем сердцем уберечь хотя бы её:

— Ничего! Я вытащу тебя отсюда, тогда заживем! Ребенка как своего воспитаю!

— Дядька, я же говорил тебе, не похож он на чудовище! Если б не они, то все мы бы сгинули! Ты же говорил, что помочь ему хочешь! — чуть ли не плача, перекрикивал Аделу Ганс, не зная, как поступить.

— А я и помогу! Нельзя человеку жить зверем. На тот свет зверя отправлю. Человека нет больше! — выкрикнул Бран, вновь переводя прицел на все еще покрытого мехом бессознательного Олафа.

Джастин и Сет не шевелились. Замерли, надеясь перехватить стрелу. Сейчас бы очень пригодился Флаум, но его отправили ранее раздобыть какую-нибудь дичь на ужин для людей. Если бы в руках праведного героя был обычный человеческий лук, они бы его уже давно скрутили. Но лук был эльфийским. А значит стрела, даже случайно выпущенная, наверняка бы попала в цель. А еще это значило, что бой за Гордвал состоялся. И хотя бы часть людей спаслись. Джастин мысленно поблагодарил местных богов за то, что люди вняли их предостережению и приняли меры.

Внезапно глаза Брана расширились от ужаса, он резко переместил прицел в листву, правее от Сета и выстрелил. Герда в момент спускания тетивы, бросила взгляд в том направлении. Узнав выползшее к ним существо, сначала не поверила своим глазам — подобные разумные твари обитали значительно южнее их мест. Раздумывать было некогда. Решив, что лучше путь она окажется пугливой дурой в глазах всех присутствующих, если ошиблась, упала траву, лицом к земле, прикрывая малышку и закричала:

— Дракайна! Прячьте глаза! — но Сет уже успел встретиться взглядом с зашедшем в шипящем крике существом, раненым в предплечье стрелой Брана.

Он не успел толком разглядеть чудовище. Лишь почувствовал сильный энергетический импульс от зрачка к зрачку, прошедший по всему телу от глаз к пяткам. Ступни, щиколотки и голень сразу свело, и вверх начало распространяться болезненная анемия. Его собственная регенерация уже начала работать. Его охватила всё нарастающая, до кровавой пелены перед глазами жажда, сопутствующая сильные повреждения. Понимая, что еще чуть-чуть, и он сам, не хуже волка в первое полнолуние, накинется на паренька, Герду или Олафа, ведомый инстинктами, кинулся к ранившему его неведомым образом чудовищу, надеясь, что никого больше она не успела зацепить.

Настигнув дракайну, успевшую сразу оплести его тело змеиным хвостом и начать душить, грозя переломать кости, повалил её вниз на траву и вцепился в первый попавшийся кусок плоти, вызывая у жертвы паралич ментальным воздействием. Клубок из чудовищ двух миров, коренного Атиозесу и пришлого из Вириди Хорта, скатился в глубокий овраг к болоту. Джастин за Сета обычно не переживал. Он вообще сомневался, что кто-либо сможет нанести его младшему брату реальный физический вред.

Ганс и Герда оплакивали окаменевшего Брана, попавшего в ловушку собственной гордыни и самонадеянности. Олафу еще предстояло узнать, что стало с бывшим другом. Вздохнув, Джастин, шестым чувством понимая, что Сет явно сейчас живее Брана, начал перетаскивать спящего Олафа прочь от оврага.

— Дракайны здесь не водятся! — подала голос Герда, — Они мирные отшельники. Всегда с повязками на глазах, если вдруг выходят к людям. Откуда она вообще взялась? — вымученно спросила она Джастина.

Тот отвел глаза, не зная, как ответить. Нрав брата был весьма суровым, особенно в моменты, когда тот был вымотан физически и эмоционально. Надеялся, что боль и желание выместить злость не затмят голос разума и совести, пока он помогает Герде подняться и отойти. Энергетический поток, поддерживающий жизнь Аделы