Закон Хроноса - Томас Тимайер

– Попробуй еще раз, Герон.

Не прошло и десяти секунд, как на груди робота замигали кнопки.

– Связь установлена. Таймер активирован.

Гумбольдт потер руки:

– Первую проблему решили. Теперь мы можем задавать время с помощью электрических часов у тебя внутри. Это позволит быть более точными. Будем надеяться, что этого достаточно.

Оскар нахмурился:

– Это значит, что Герон будет путешествовать во времени вместе с нами?

– Точно подмечено, – кивнул Гумбольдт. – Он будет нашим кучером. Спасибо, Герон, ты очень помог. Можешь спускаться. У меня для тебя есть еще одно задание. – Он повернулся к ребятам: – Теперь самое сложное. Вы должны поднять сюда ящик, чтобы Герон мог использовать кристалл. Беритесь каждый за ручку обеими руками. Ящик обшит свинцовыми пластинами, вы уже заметили, какой он тяжелый. Справитесь?

– Ясное дело, – заверил его Берт. – Куда именно его нужно поставить?

– Лучше всего здесь, рядом с цоколем. Осторожнее, не споткнитесь. Если кристалл разобьется, нас всех убьет взрывом.

Выслушав такое напутствие, Оскар, Вилли, Берт и Мышонок затащили ящик внутрь хижины и поставили на пол. Они с трудом перевели дыхание. Красный свет не успокаивал. Воздух, казалось, был пропитан энергией.

– Хорошая работа, мальчики, – похвалил Гумбольдт. – Сегодня вы заработали дополнительную порцию десерта.

Оскар подошел к Шарлотте и стал следить за развитием событий с безопасного расстояния.

Гумбольдт снова обратился к Герону:

– Итак, мой маленький друг, теперь твоя очередь. Тебе нужно вставить кристалл в камеру в цоколе. Камеру я открою. Очень важно, чтобы ты ничего не толкнул и ни к чему не прикоснулся. Машина времени не заземленная, и можно получить такой разряд, что все здесь превратится в пепел. Думаешь, у тебя получится?

– Автоматизированное устройство Т-301 умеет обращаться с высоким напряжением.

– Тогда вперед, – исследователь хлопнул железного человечка по плечу и отступил в сторону.

Похоже, единственным существом, не испугавшимся кристалла, была Вилма. Она осталась рядом с Героном и с подозрением следила за каждым его шагом.

– Не разбей светящееся яйцо…

– Это не предусмотрено. Движения Герона запрограммированы с точностью до микрометра.

– Всегда может произойти ошибка…

– Не у меня.

Вилма фыркнула. Кажется, уверенность Герона выводила ее из себя. Робот вынул кристалл своими огромными металлическими руками и направился к цоколю. Там была камера, облицованная изнутри черным металлом. «Может быть, свинец, – подумал Оскар, а может быть, еще какой-нибудь малоизвестный материал». Герон поместил кристалл внутрь и закрепил его. Потом закрыл дверцу. Раздалось низкое гудение.

Гумбольдт вернулся, осмотрел панель управления и довольно кивнул.

– Сделано, – сказал он с видимым облегчением. – Наступил важный момент. Пора совершить первое пробное путешествие.

Суббота, 12 июня 1895…

Хайнц Берингер подался вперед, достал из коробки сигару и зажег ее. Глаза цвета стали ни на миг не выпускали из виду мальчишку.

– Стоп, стоп, стоп, не так быстро. По порядку. Расскажи точно, что произошло.

– Я уже говорил… Штука запылала. А потом начала вращаться. Быстрее… Я вообще… Я еще никогда ничего такого не видел.

Берингер затянулся и выпустил дым прямо в лицо мальчика. Из трактира доносились смех и звон стаканов. Занавес немного приглушал шум.

«Лесоруб» был вторым домом Берингера. Здесь он занимался своими делами, здесь встречался с осведомителями. Неприятели назвали бы это место штаб-квартирой преступной организации, но сам Берингер считал иначе. Он занимался импортом и экспортом, то есть регулировал поток информации от своих клиентов. То, что в трактире всегда было полно народу, ему не мешало – наоборот, из-за шума, который устраивали посетители, его невозможно было подслушать. И это обстоятельство клиенты очень ценили, ведь никто из них не хотел, чтобы их имя оказалось связанным с подобной организацией. Так как в трактире было много людей Берингера, то вероятность того, что сюда забредет жандарм или чиновник уголовной полиции, была невелика. А случись вдруг такое, Берингера сразу бы предупредили.

Он еще раз затянулся.

– Итак, Гумбольдт закрыл дверцу?

– Да.

– И что потом?

– Потом он повернул выключатель. Вверху панели управления. Замигало очень много огоньков, – мальчик заерзал, как будто на стуле кто-то рассыпал рис. Не сложно было понять, что чувствует он себя не в своей тарелке.

Берингер ухмыльнулся. Нужно знать, на какой рычажок надавить.

– Потом машина заработала?

– Да, и еще как! Можно было даже увидеть, как в воздухе появились искры. Эта штука как будто ожила.

– Что дальше?

– Потом они взяли Вилму… это птица Гумбольдта… и странного железного человечка и посадили их внутрь. У Гумбольдта было двое часов. Одни он оставил себе, другие положил в футляр. И тут началось.

– Что началось?

– Если бы я мог сказать… – мальчик покосился в сторону, как будто у него появилось желание немедленно раствориться в воздухе. Может быть, ему показалось, что в трактир заглянул кто-то из его друзей и заметил его. Но скорее всего, ему просто было неприятно, что за ним стоял человек в черном и отбрасывал на него тень.

Берингер улыбнулся. Такое впечатление его человек производил на всех.

– Наверное, твоя память улучшится, если горло не будет таким сухим. Позволь мне что-нибудь тебе заказать. Пауль!

Как хозяин умудрялся различать в таком шуме голоса, останется, пожалуй, тайной, которую он унесет с собой в могилу. Через пару секунд из-за занавеса показалась круглая голова.

– Чем могу служить, господин Берингер?

– Пиво для моего юного друга и двойную порцию водки для меня.

– Очень хорошо.

Не успел хозяин уйти, как тут же появился снова и поставил на стол напитки.

– На здоровье, господин Берингер, – пробормотал он и исчез.

Мальчик с несчастным видом посмотрел на пиво, потом вздохнул и сделал глоток. Берингер взял стопку и залпом выпил. С трудом перевел дух – горло словно огнем обожгло. Но через миг жжение исчезло, и по телу разлилось приятное тепло.

– Уже лучше, правда? А теперь рассказывай, что же там произошло.

– А… Эта штука… Эта машина начала двигаться. Три кольца так быстро вращались, что у меня закружилась голова. Кажется, они еще и светились…

– Красным, как кристалл?