Операция «Хаос» - Пол Андерсон

Я вздохнул, понимая, что Джинни и ее красавец, в конце концов, действительно заняты, и, вытащив сигарету, предложил:

— Разрешите, я объясню. Во время войны мне пришлось немного узнать о таких делах. Дух стихии — это не то же самое, что демон. Любой демон — это отдельное существо, обладающее, скажем так, индивидуальностью. Дух стихии есть всего лишь часть одной из основополагающих сил. Саламандра возникла из первичной энергетической матрицы и обрела временную индивидуальность. Она вернется в эту матрицу, если удастся покончить с ней. Это как пламя. Когда костер погасят, пламя вернется в первоначальные формы существования. Пусть будет разожжен новый костер, пусть даже он горит на недогоревших поленьях первого костра, но полученное пламя не будет идентично первоначальному. Так что легко понять, почему Дух отнюдь не стремится к первоначальному состоянию. Когда Духу удается вырваться на свободу, как это произошло с саламандрой, он готов на все, чтобы увеличить свою мощь.

— Но как саламандра могла поджечь церковь?

— Потому что у нее нет души. Она просто физическая сила. Всякое обладающее подлинной индивидуальностью существо, будь то человек или еще кто-либо, находится под сдерживающим влиянием… э-э… определенных моральных законов природы. Так, демон не выносит вида святых символов. Поступающий неправильно человек, живя на этом свете, испытывает угрызения совести. И предстает перед Судом на том свете. Но о чем заботиться пламени? А саламандра и есть не что иное, как громадный язык пламени. Она всего лишь флюктуация физических законов нашего, то есть нормального и паранормального мира.

— Так как же ее… погасить?

— Это могла бы сделать соответствующая по массе гидра. Произошло бы взаимное уничтожение. Или саламандру могла бы погрести под собой Земля. Или мог бы сдуть оказавшийся поблизости Воздух. Трудность в том, что Огонь — самая быстрая стихия. Он перескочит в другое место до того, как ему успеет повредить какой-нибудь другой Дух. Так что у нас остается лишь одна возможность — заклинание, возвращающее саламандру к первоначальному состоянию. Но оно должно быть произнесено в ее присутствии. И занимает около двух минут.

— А когда она услышит, что начали произносить заклинание, то испепелит заклинателя или удерет. Очень мило! Что же нам делать?

— Не знаю, шеф, — сказал я. — Одно знаю — это все равно что пытаться поцеловать в морду кобру, — я вздохнул. — Действовать надо быстро, потому что каждый пожар, зажженный тварью, служит ей пищей и добавляет новый запас энергии. Она делается все сильнее. Существуют определенные ограничения — например, закон кубического возрастания, — но, пока он сработает, саламандра может стать слишком сильной, чтобы человечеству удалось с ней справиться…

— И что же тогда произойдет?

— Всеобщая гибель… Нет, я подразумеваю не совсем это. Люди, естественно, призовут на помощь сильных противодействующих Духов. Но только представьте себе, с какими трудностями будет сопряжен контроль над ними. Подумайте о случайностях и опасностях, которые невозможно предвидеть. Халифат по сравнению с ними — пустяк!

Джинни, разогнувшись, отошла от стола. Аберкромби начертил мелом на полу пентаграмму. Исходящему слюной Мальзусу было поручено простерилизовать на спичке карманный нож. Вся идея состояла в том, чтобы взять у кого-нибудь немного крови. Кровь могла бы заменить обычно используемые снадобья, поскольку она содержит точно такие же белки.

Девушка положила ладонь на мою руку:

— Стив, мы потратим слишком много времени, если попытаемся собрать всех местных экспертов. Боюсь, что то же самое справедливо и по отношению к полиции штата или Национальной гвардии. Бог знает, что натворит саламандра, пока чиновники, которых ты здесь видишь, будут взывать о помощи. Но мы с тобой сможем по крайней мере проследить за ней. Подвергаясь при этом меньшей опасности, чем остальные. Рискнешь?

Я был согласен:

— Конечно. Саламандра не может повредить мне, если я буду волком. Особо повредить… Не сможет, если я буду осторожен. Но ты будешь держаться на заднем плане.

— Ты когда-нибудь слышал о клятве, приносимой членами нашего ордена? Пойдем.

Выходя за дверь, я бросил на Аберкромби самодовольный взгляд. Он надрезал свое запястье, начертил кровью магические знаки, а затем начал творить заклинание. Я ощутил, как по комнате пронесся влажный вихрь.

Снаружи была осенняя пора, высоко в небе стояла луна. Сразу в дюжине мест металось багровое ослепительное сияние. Зубчатыми силуэтами на его фоне виднелись крыши, и в ушах выли сирены. В вышине, освещенные мерцанием маленьких, безразличных ко всему звезд, носилось что-то, напоминающее ворох сухих листьев. Это, оседлав метлы, спасались бегством люди.

Свартальф прыгнул на переднее сиденье «Кадиллака» Джинни. Я поместился сзади. И мы со свистом взмыли в небо.

Внизу под нами зашипело, плюясь, голубое пламя. Городские фонари погасли. По улицам хлынула вода. Она неумолимо ревела, и в ее потоке подскакивал смахивающий на поплавок президент Мальзус.

— Черти полосатые! — ахнул я. — Что еще случилось?

Свартальф резко повел помело вниз.

— Этот идиот, — простонала Джинни, — дал гидре растечься! Короткое замыкание…

Она сделала несколько быстрых пассов своим жезлом.

Поток успокоился и вошел в берега. Образовалась круглая заводь. Ее десятифутовая глубина мерцала в лунном свете. Из воды выскочил Аберкромби и побрел, хлюпая, к ближайшему очагу пожара.

Я расхохотался:

— Сходи к нему на квартиру и послушай, что он тебе расскажет о своем огромном опыте…

— Не бей лежачего! — мгновенно огрызнулась Джинни. — Ошибка сделана не без твоего участия, Стив Матучек.

Свартальф вновь повернул метлу вверх. Мы неслись над дымовыми трубами. Неужели она действительно влюбилась в этого дьявола? Точеный профиль, вкрадчивый голос, ловко подвешенный язык. Полный джентльменский набор… Я подавил приступ боли, искоса глянул вперед, пытаясь определить, где находится саламандра.

— Туда! — перекрывая свист воздуха, пронзительно завизжала Джинни. Свартальф задергал хвостом и зашипел.

Район университета старательно пытался скрыть свою бедность. Старые, псевдоготического стиля, отделанные деревом пещеры. Нечто среднее между особняками и меблированными комнатами. Район уже начал гореть. В темноте между уличных фонарей вспыхивали многочисленные красные звезды.

Приближаясь, мы заметили, как одна звезда взорвалась и обратилась в клуб белого пара. Гидра, должно быть, сорвала патрубок пожарного крана и смылась. У меня мелькнула еретическая мысль, что саламандра окажет обществу услугу, уничтожив этот архитектурный нонсенс. Но ведь речь идет также о жизни людей и судьбе их имущества…

Громадный ужасный Дух раскачивался над пожираемым домом. Саламандра уже вдвое увеличилась в размерах, и на ее раскаленную добела сердцевину невозможно было смотреть. Вокруг узкой головы метались сполохи пламени.