Последний рассказ - Борис Сапожников

— Красивой машиной обзавёлся, — усмехнулся Бовуа, глядя, как мы с Дюраном выбираемся из «Делиции».

— Взяли покататься, — ответил мой бывший взводный.

Я снова подставил ему плечо, и мы вместе доковыляли до Бовуа.

— Он близко, — сказал тот. — Отойдите подальше — не хотел бы вас задеть, когда начнётся драка.

И тут я понял, что с нами говорит уже не Бовуа, а отец Дюрана — высокопоставленный чиновник из колониальной администрации в Афре и по совместительству могучий хунган и чья-то там ездовая лошадь.

Папа Док появился стремительно: какой длины были его прыжки — не знаю, он просто возник на невидимой границе между Беззаботным городом и остальным урбом. Никто бы не сказал, где она проходит, однако для созданий вроде Папы Дока и отца Дюрана они были обозначены очень чётко.

Они остановились друг против друга. Или, скорее, враг против врага. Оборванный Папа Док и отец Дюрана в теле Бовуа. Папа Док демонстративно вытащил из-за камберланда серп. Почти таким же театральным движением Бовуа достал из рукава обвалочный нож.

А в следующий миг началась схватка.

Это было больше похоже на танец — замысловатую пляску у высокого костра. Я почти видел тех, кого Дюран и Бовуа звали лоа. Такова была сила этих сущностей, что они как будто просвечивали сквозь тела носителей. В какой-то момент я перестал понимать, кровь стучит у меня в ушах или барабаны отбивают ритм для танца двух могучих лоа, впервые за сколько там лет — а может, и столетий — сошедшихся в схватке. Серп против обвалочного ножа. Безумные прыжки и сумасшедшие па, каких не исполнит и самый талантливый балерун. Удары рук и ног столь стремительные, что глаз их почти не улавливал.

Папа Док старался не переходить границу земель Бовуа, где лоа противника был куда сильнее. Отец Дюрана — или Барон Самди — плясал у самого края, легко заступая, но никогда не отдаляясь от невидимых глазу пределов Беззаботного города.

Завершение поединка оказалось стремительным и очень жестоким. Я не заметил толком, что произошло — враги уже двигались настолько быстро, что мой взгляд за ними не поспевал. Они обратились в две размытые чёрно-белые тени, иногда замирающие на миг, и только тогда я мог заметить какие-то детали краем глаза. Кровь на грязной рубашке Папы Дока. Длинный порез на груди и животе Бовуа. Оторванный рукав фрака. Цилиндр, даже не знаю, чей именно, летит по дуге и падает на мостовую. Сломанные трости падают со стуком рядом с ним. А в следующий миг оба лоа замирают.

Папа Док стоит на коленях, над ним склонился Бовуа. Или отец Дюрана, оседлавший его, или Барон Самди, оседлавший отца Дюрана. Он вдавливает пальцы в глаза Папы Дока, не закрытые даже символической защитой золотой оправы без стёкол. Папа Док вскидывает руку, прося о милосердии, но я понимаю, что он не получит его. Губы Папы Дока шевелятся, из глаз начинает течь кровь. Папа Док повторяет одно и то же слово — и Бовуа откидывается назад, разжимая хватку на голове Папы Дока. С пальцев Бовуа течёт кровь.

И я почти слышу, что говорит Папа Док, что за слово он повторяет раз за разом.

— Должок. Должок. Должок.

Мбайе Дювалье — он же Папа Док, он же Чёрный Сердцеед — сумел-таки выкрутиться. Он припомнил долг, образовавшийся у отца Дюрана из-за меня. И взгляд, которым наградил меня Бовуа напоследок, не сулил мне ничего хорошего. Почти уверен, что глазами бокора тогда ещё глядел отец моего бывшего взводного.

Группа из пяти террористов наблюдала за входом в самый хорошо охраняемый объект в Марнии. Взять его будет настоящим вызовом для «Солдат без границ». Однако никто не сомневался в результате. Само собой разумеется, штурмовать его по всем правилам у террористов бы не вышло — их в Марнии всего-то около полутора сотен наберётся. Да, все они «дикие коты», всех их лично тренировал Оцелотти, но вовсе не для лобовых атак и безумных штурмовок. Они должны проникнуть на объект и устроить там диверсию. Вот только пока неясно какую.

Командир террористов даже не смотрел на объект. Он был полностью уверен в результате, но медлил с началом атаки. Почему? Не знал никто кроме него. О командире вообще в последние дни неуверенно шептались — ведь его приказы никто не мог толком понять. Да, так бывало прежде, потому что далеко не каждый солдат должен знать общую картину, ему довольно и своей роли в ней. Однако после прибытия в Марний террористы просто сидели и ждали — чего именно? — не ясно. Вот теперь приказ проникнуть на самый охраняемый объект в урбе и устроить там диверсию, и снова непонятно, какую именно. Однако командиру привыкли доверять все «солдаты без границ» и дальше недоумения дело не шло.

— Мы трижды упустили время, — произнёс Оцелотти, опуская бинокль. — Только что прошёл разводящий и переменил все караулы.

— Это случится по крайней мере пять раз до захода солнца, — ответил командир террористов. — И чем ближе вечер, тем проще будет твоим «котам» начать атаку.

Серая Лисица стояла за его спиной. С каждой проведённой рядом с перевёртышем минутой он понимала, что тот делает всё больше ошибок. Он легко копировал язык тела лучшего террориста Эрды и в бою вряд ли уступил бы ему, однако чем дольше общался с Оцелотти и с нею, тем чаще делал ошибки. Мелкие, почти незаметные для того, кто знает командира несколько хуже, нежели она или Оцелотти. Лисица была уверена, что именно поэтому Адам настоял на том, чтобы их сопровождали отец и сын Блэки.

Их компания вообще выглядела весьма пёстро. Трое в костюмах аришалийских пастухов с обязательными плащами-пыльниками и шейными платками. Серая Лисица и командир оделись в более деловом стиле, так что походили на состоятельного дельца из-за океана с супругой. Ну а Оцелотти с Блэками вполне годились на роль их телохранителей.

— Чего мы ждём, командир? — напрямик спросил Оцелотти.

— Опаздывают, — как будто невпопад ответил командир, пряча в карман часы. — Надеюсь, к следующей смене караулов успеют.

— Кто опаздывает? — вспылил Оцелотти. — Что они должны успеть?

— Терпение, — усмехнулся командир, закуривая сигару. Их наблюдательный пункт находился на обзорной галерее с видом на море, и стояли они не скрываясь. — Я не хочу портить сюрприз.

Оцелотти в сердцах сплюнул вниз и потянулся за своими сигаретами. В тот момент Серая Лисица даже немного пожалела, что сама не курит, хотя, как все эльфы, презирала эту привычку травить себя лёгкими наркотиками.

Три дня прошли в какой-то бесконечной мороке. Мы с Дюраном практически ночевали в его кабинете. Одна радость — питались в дешёвой, но очень недурной столовой управления Надзорной коллегии, да ещё возили нас по урбу на авто с водителем, словно мы какие-то важные персоны. К слову, важных персон вдруг оказалось даже слишком много.

Первым из них стал высокий инквизитор, чью кандидатуру продавила церковь, ведь в нашем деле была замешана теперь не только магия, но и кровавые культы Чёрного континента. Все эти культы были строжайшим образом запрещены на территории всего Священного Альянса и его колоний, а расследованием деятельности их как раз и занималась святая инквизиция. Я не знал, как зовут этого высокого — под стать титулу — человека с бритой головой и короткой чёрной бородкой, однако от одного взгляда его меня бросало в дрожь. Слишком много в нём было ничем не прикрытого фанатизма и уверенности в правильности каждого своего дела. Я насмотрелся на таких людей — их полно в армии, полиции, жандармерии или же в церковных спецслужбах. Из общения с ними я понял одно — от них лучше держаться подальше, даже если они на твоей стороне.