Шпионская сага. Книга 2. Ложный след - Исраэль Левин

Движением руки я остановил Конина и отвел его в сторону:

– Предполагаю, что на месте выхода «Крота» нас должны встретить. Поэтому, где бы я ни находился, ты держишь дистанцию между нами. И еще: постарайся все время быть в укрытии. Это приказ!

– Понятно, командир!

Отряд шел с небольшим отрывом друг от друга. Мы понимали, что цель близка, и никто не думал об усталости, никого не приходилось ждать или подгонять. Может быть, впервые за пять дней тяжелого похода все его участники представляли собой единый слаженный организм, все части которого взаимодействуют легко и эффективно.

На «Крота» мы вышли минут через двадцать. Издалека рваный срез металлического корпуса, прикрытый толстым слоем снега, мог показаться развороченным пнем гигантского дерева. На подходе к объекту мои лыжи запнулись о странно выгнутые блестящие железные куски. Осколки… Больше чем на тридцать метров вокруг макушки деревьев были начисто срезаны или сильно разломаны, словно тут порезвился какой-то великан.

– Не напрасно ребята погибли. Все-таки успели его долбануть! – вполголоса заключил Конин.

Завороженные необычным зрелищем, все остановились. В ярком солнечном свете перед нами предстало чудо современной техники, о котором если и можно было что-либо узнать, то лишь из слухов вперемешку с небылицами. Несмотря на нехорошее предчувствие, я старался действовать, а не размышлять. Хотя что значит – не размышлять? Голову-то не выключишь. Сейчас требуется первым делом оценить ситуацию. «Крот» вышел у подножия сопки, его энергетический запас оказался, по-видимому, на исходе, и он не смог преодолеть плотную скальную породу. Вышел не весь, а примерно наполовину… Заряд был заложен в самой ближней к земле точке, то есть примерно в середине корпуса. Взрыв повредил вышедшую на поверхность махину только наполовину. Это означало одно – сколько ни закладывай взрывчатки, разворотить удастся только ближнюю к поверхности часть, ведь «Крот» выполнен из особо твердой стали.

Я еще раз внимательно осмотрелся, пытаясь обнаружить тень, звук или любой иной признак присутствия хозяев, но вокруг было тихо. Оставалось осторожным шагам двинуться в сторону нашей находки.

Пока бойцы с восхищением осматривали обрубок стального гиганта, я поднял со снега небольшой осколок и незаметно положил его в карман куртки, а затем кивнул ребятам: пора заняться подрывными работами.

Работа пошла быстро: Баталин и Соскачев доставали пакеты со взрывчаткой, Одегов и Канищев усердно запихивали ее в трещины и отверстия, образовавшиеся в корпусе от предыдущего взрыва. Через несколько минут рюкзаки почти опустели.

Закладка взрывчатки уже завершалась, когда ко мне подошел Одегов с несколькими запалами в руках. На его лице ясно читалось выражение растерянности и злости. Я взял у него один запал, затем другой… Так и есть: запалы отсыревшие, непригодные к делу. Наклонился к уху Одегова:

– Все были в упаковке?

Лейтенант утвердительно качнул головой.

– Заложи как есть – прошептал я еле слышно, но Одегов понял и, удивленно посмотрев на меня, пошел выполнять странное распоряжение.

И в этот момент у меня в голове все сразу прояснилось. Вот что мне не давало покоя, вот та деталь, которая не нравилась мне с самого начала. Выходит, роль-то у нашего отряда совсем иная! Китайцы, которым скорее всего сообщили о проникновении чужаков на их территорию, должны в конце концов схватить наживку, и мы сообщим им то, что они хотят знать. Особенно много информации у меня. Значит, смерти можно не бояться – только плена.

Теперь все мелочи выстраивались в ряд, подтверждая самые худшие предположения. Почему я, новичок в дивизии, получил такое важное и сложное задание? Да потому что никто и не должен был вернуться! Этим объясняются и недоговорки начштаба, и рекомендация не брать с собой продуктовый запас более чем на пять дней, и мое интуитивное беспокойство, которому я так долго не мог найти объяснения. На второй день поисков, отыскав передатчик с микрофоном, я предположил, что нас отследили. Но то, что сдали, я понял только сейчас.

Ситуация требовала срочных тактических ходов, способных запутать преследователей. Но что можно придумать? Никто, разумеется, не должен догадываться о сути происходящего. Я вспомнил о микрофонах, которые теперь будут мерещиться мне на каждом дереве или сугробе, хотя наткнулись мы всего лишь на один… Нарочито громко, чтобы «сообщение» было по возможности услышано, я скомандовал:

– Все, уходим… Через два часа, когда эта штука взорвется, мы должны быть в квадрате двадцать семь «б», сектор два. Пойдем полным составом. Сразу после взрыва переходим границу.

– Услышим ли взрыв на таком расстоянии, командир? – так же громко подыграл Конин.

– Вне всяких сомнений.

– Есть, между прочим, риск, что заряд не сработает. – Одегов, видимо, понял мои намерения и поддержал игру.

– Да, верно. Вариант маловероятный, но если взрыв не состоится, кому-то придется вернуться. Пока все, пошли…

После полукилометра пути я остановился, собрал бойцов в плотный круг и почти шепотом скомандовал:

– Собираемся вот здесь, – я показал точку на карте. – При хорошей скорости путь зигзагами займет около четырех часов. Привал только один, через два часа после выхода. – Я ненадолго замолчал, чтобы люди оценили услышанное. – Уходим тремя группами. Конин и Одегов – ведущие, Канищев и Баталин со мной, Калужный – к Конину, Соскачев – к Одегову. Связь поддерживаем в обычном режиме, каждые полчаса. В экстренном случае несколько раз даю серию из трех позывных. Надеюсь, что воспользоваться не придется, но если все же что-то произойдет, после получения сигнала – каждый сам по себе. Поэтому на всякий случай познакомьтесь с местом перехода границы. Вот здесь! – указал я на карте. – Время перехода – два часа ночи… Вопросы есть?

– Есть… Почему мы получили непригодные запалы?

На меня смотрели несколько пар серьезных глаз. Действительно, почему? Нехороший вопрос, нехороший… Но отвечать нужно, это легче объяснения причин, по которым отряд должен разделиться на три части.

– Меня это волнует так же, как и вас, но… Вы ведь понимаете, что момент для обсуждения не слишком подходящий. Обещаю, что по возвращении позабочусь о самой тщательной проверке.

– Если вернемся живыми…

Похоже, что и в их души закралось недоброе предчувствие.

– Откуда такой пессимизм?

Я посмотрел в лица бойцов спокойно, без тени волнения. Ответить никто не решился.

– Вернемся, ребята! Обязательно вернемся!

Три маленькие группы разошлись веером. По-прежнему ярко светило солнце, приятно поскрипывал снег. Я двигался в центре тройки, пытаясь мысленно проработать возможные на ближайшие час-два варианты, но получалось не слишком удачно.

Итак, если громко озвученная информация о взрыве попала по назначению, то противнику придется потратить время на обезвреживание заряда. Не исключено, что к преследованию подключены серьезные силы, и тогда погоня организуется немедленно, параллельно с возней вокруг «Крота». Возможен и другой, самый худший вариант: несколько воинских подразделений захватят нас в широкое кольцо и постепенно его сожмут. В этом случае вырваться не удастся… Я понял, что вместо так необходимой сейчас всем нам уверенности мои мысли порождают во мне только растерянность. «Все, хватит, к черту! Ближайший час все покажет».