Шпионская сага. Книга 2. Ложный след - Исраэль Левин

– А это что за хреновина? – Он указал наверх, на крону небольшой сосны. – Прямо елочная игрушка.

За край пушистой заснеженной ветки зацепилась покрытая тонкой ледяной коркой лиловая тряпка. Стропы, соединявшие ее с маленьким грушевидным предметом, который покачивался под порывами ветра, ясно указывали на то, что на сосне висел маленький парашют.

Быстро подскочивший Одегов не мог смириться с тем, что находку отнесут не на его счет.

– Отойди-ка, Витек, а то сейчас, не приведи господи, как бабахнет. – Он протянул лыжную палку к обледеневшему парашютику.

– Всем укрыться за деревьями! – Команда была подана негромко, но все услышали. Одегов замешкался. – Я сказал: всем!

Подойдя к сосне, я начал аккуратно отделять от ветки примерзшую тряпицу.

– Сейчас как рванет!.. – прошептал Баталин.

Остальные молчали, хотя нервозность в воздухе повисла почти ощутимая, как сгустившийся туман.

В принципе мне было понятно, с чем я имею дело, и все-таки полной уверенности не возникло: я серьезно сомневался в том, что подобная техника существует в арсенале вооружения китайской армии. Сняв парашютик, я аккуратно положил его на снег и отошел за ближайшее дерево.

– Команды выхода из укрытия не было!

На меня смотрели три пары широко раскрытых глаз. Всем хотелось понять, что происходит, но еще больше – поучаствовать в операции по обезвреживанию.

Я вытащил из нагрудной кобуры «Макаров», навинтил на него глушитель и дослал патрон в ствол.

– Всем укрыться!

Через секунду я выстрелил. Пуля с характерным едва слышным воющим звуком вошла в ткань грушевидной колобашки и распорола ее. Бойцы сразу же сбежались посмотреть на диковинную штуку.

– Эх, майор, лишил нас представления… – с сожалением протянул Одегов.

– А ты говорил – бабахнет. – Обращение Баталина прозвучало безадресно.

Я поднял остатки маленького, развороченного пулей предмета и высыпал его содержимое на подставленные ладони бойцов. В осколках черной пластмассы поблескивали железные хвостики.

– Прошу познакомиться: микропередатчик со встроенным микрофоном.

– Вот это да!.. – Одегов не смог сдержать удивления.

– Зачем?.. И откуда он здесь? – Канищеву обязательно требовалось разобраться в происходящем до конца.

– Скорее всего, сброшен вчера с самолета, что кружил недалеко от нас.

– Это который на «кукурузник» похож? – Одегов застыл с раскрытым ртом.

– Он самый…

– Вы же нам ничего не сказали!

– Прежде чем что-либо говорить, надо знать, о чем. – Голос мой звучал назидательно, но потом я продолжил несколько мягче: – Я действительно видел нечто, отделившееся от самолета… Но поди догадайся, что их армия оснащена такими штуками!

– И что все это означает? Нас пасут?

– Может быть, нас, а может, и кого другого, и тогда мы имеем дело с обычным совпадением. – Я ненадолго задумался. – Если штуковина пришла по наши души, то значит, мы где-то наследили. Или наблюдение ведется с самых первых шагов… В общем, оба варианта плохие.

Все замолкли, не глядя друг на друга. Первым прервал молчание Одегов:

– Но откуда у них такие игрушки? Армия-то не из самых передовых!

– Идея принадлежит американцам, которые апробировали прибор во Вьетнаме, – пояснил я. – А китайцы, получив трофей, вероятно, умудрились наладить производство. Они на это мастера. Сами знаете, сколько подделок производится в Китае, процентов восемьдесят, причем в мировом масштабе. В общем, Малая Арнаутская…

На мою шутку не отреагировал никто, даже Одегов.

– И на каком расстоянии такая хреновина действует?

– Где-то поблизости наверняка есть ретранслятор. Не исключено, что мы на него натолкнемся.

– Майор, а ведь во время выстрела кому-то из «узкоглазых» здорово долбануло по ушам!

– Тебе его жалко?

– Жалко, что в этот момент не видел его рожу.

Да, кто-то получил мощный звуковой удар, но гораздо важнее другое. Если бы я заметил парашютик первым, то прошел бы мимо, стараясь не показать противнику, что понял его замысел. Громкий вопрос Канищева и последующая возня такую возможность исключили. Впрочем, если не этот, то другой из подобных парашютиков все равно кто-нибудь да нашел бы, так что все равно ничего не изменилось бы.

Почувствовав всеобщий упадок настроения, я решил быстро переключить ребят – в наших условиях это послужит самой удачной корректировкой, времени на психологические экзерсисы и обсуждения у нас нет.

– Давайте прибавим ходу, чтобы побыстрее состыковаться с группой Конина. Нужно предупредить их по поводу лишнего шума в пути.

– Можно ведь сообщить по рации!

– Само собой, – я посмотрел на часы, – но до сеанса еще семь минут. Да и по кодовой связи не все объяснишь. Так что наляжем…

Поставленная задача, конечно, не могла послужить серьезным стимулом, но свою минимальную роль сыграла: бойцы встряхнулись, прибавили шагу и, судя по всему, справились с растерянностью. Все оставшееся до встречи с группой Конина время я не мог отогнать от себя мрачные мысли. Очень уж хотелось поверить в собственную выдумку про возможное совпадение, но я понимал, чьи голоса и звуки должен фиксировать обнаруженный микропередатчик. Нам сели на хвост, и теперь любое передвижение под контролем. Вопрос в одном – когда это сделали? И почему за нами только следят, а не берут сразу?

Если отвлеченно попытаться сформулировать проблему выживания, то, как это ни покажется парадоксальным, лучше вообще не находить места выхода «Крота», а пока не поздно, дать деру назад. Но попробуй объяснить это подчиненным! Реакция может оказаться совершенно непредсказуемой: от полной апатии до яростного взрыва эмоций вплоть до попытки пришить командира за предательство. Хотя вообще-то все это ненужные фантазии. В реальности предстоит борьба за выживание, а шансы выполнить задание и выйти к своим очень незначительны. Тут же вспомнилась средневековая молитва, о которой я прочел в одной из святых книг: «Боже, не рассказывай мне, почему я должен страдать, только скажи мне, что я страдаю для твоего блага». Вот такие соображения вертелись тогда у меня в голове…

Ночь и половина следующего дня прошли без происшествий. Погода испортилась сразу после полудня. Ярко-синий небосвод быстро затягивался плотными облаками, превратившись вскоре в мутно-серое полотно. Поземка, кружившая вначале легкими летучими спиралями, стала усиливаться, и вскоре порывы ветра сбивали путников с ног. Видимость резко ухудшилась, и я, не думая о повышенном риске, во все горло кричал, чтобы идущие впереди лейтенанты сократили дистанцию между собой. Увы, меня не слышали, а только с трудом пытались разобраться, кто где идет…

Я с тревогой посматривал на часы, думая о реальной опасности заблудиться в пурге. Ровно в час пополудни я остановился, привалившись к стволу старого кедра. Следом, тяжело переступая на утопающих в снегу лыжах, подошел измученный Баталин. Я хотел спросить его о двух лейтенантах, которых не было видно в слепящей белой круговерти, но снежный вихрь быстро забил мне рот белой холодной кашей. С трудом откашлявшись, я уже не пытался заговорить. Лицо сержанта Баталина не выражало ничего кроме смертельной усталости: сейчас, похоже, ему было все равно, что дальше.