Октябрь 1917-го. Русский проект - Вардан Багдасарян

Регулярную царскую армию уничтожила отнюдь не антивоенная пропаганда большевиков. Ее похоронил абсурдный, если не считать его преднамеренным, Приказ № 1. Показательно, что, по свидетельству военного министра последнего состава Временного правительства А. И. Верховского, приказ был отпечатан фантастическим по масштабам тиражом – в 9 млн. экземпляров.[103] До сих пор вопрос о его авторстве и тиражировании окутан мраком. Даже военный министр первого состава Временного правительства А. И. Гучков считал его «немыслимым». Обер – прокурор Синода В. К. Львов заявлял, что Приказ № 1 есть «преступление перед родиной».[104] Но «недоразумение» повторилось. Став военным министром, А. Ф. Керенский издал свой «Приказ по армии и флоту» (его стали называть «декларацией прав солдата»), фактически дублировавший содержание Приказа № 1. Еще 16 июля 1917 г. А. И. Деникин, выступая в присутствии А. Ф. Керенского, заявил: «Когда повторяют на каждом шагу, что причиной развала армии послужили большевики, я протестую. Это неверно. Армию развалили другие…».[105]

Вопреки другому современному стереотипу, распад России на национальные государства также не был инициирован большевиками. Еще в марте 1917 г. Временное правительство восстановило автономию Финляндии. В июле финский сейм принятием «Закона о власти» фактически провозглашал независимость. Компетенция российского правительства ограничивалась лишь вопросами военной и внешней политики.[106]

Несмотря на оккупацию территории Царства Польского германскими и австро-венгерскими войсками, Временное правительство сочло необходимым заявить о своем согласии на создание в будущем независимой Польши. Единственным условием к польской стороне было установление военного союза с Россией.[107]

Самочинно созванная на Украине Центральная рада стала ее фактическим правительством. Вопреки слабому сопротивлению российских властей, она в июне 1917 г. объявила универсал об автономии Украины и создание исполнительного органа – Генерального секретариата. По украинскому примеру в июле 1917 г. была создана Белорусская рада. Претендуя на роль национального правительства, она добивалась признания политической автономии Белоруссии.[108]

С сентября вслед за Украиной начал отделяться Северный Кавказ. В Екатеринодаре было учреждено «Объединенное правительство Юго-восточного союза казачьих войск, горцев Кавказа и вольных народов степей». По февральской инерции к концу 1917 года от России отделились Закавказье, Литва, Бессарабия и т. д. Демократическая энтропия дошла до провозглашения независимости отдельных регионов, губерний и даже уездов.[109]

Белые генералы не были «белыми»

Чиновничий аппарат и генералитет уже не обладал внутренним имперским потенциалом. Спасти Россию, как и своего Государя, он был не в состоянии. «Кругом трусость и измена, и обман!» – записал Николай II в дневнике в ночь отречения.[110] Только два генерала из высшего командного состава армии (хан Нахичеванский и граф Келлер) изъявили готовность применить силу для подавления мятежников. Зато многие представители генералитета оказались замешаны в антимонархическом заговоре. Командующий Северным фронтом генерал К. В. Рузский преднамеренно дезинформировал царя о происходящем в столице. Еще в начале февраля он обсуждал с думскими лидерами сценарий ареста императора по пути из ставки в Царское Село.[111] В руководстве заговором были и будущие лидеры белого движения М. В. Алексеев и Л. Г. Корнилов. По свидетельству П. Н. Милюкова, М. В. Алексеев еще осенью 1916 г. разрабатывал «план ареста царицы в ставке и заточения».[112] 8 марта 1917 г. начальник Генерального штаба первым объявил императору об аресте.[113]

В пресловутом корниловском мятеже не содержалось ничего монархического и контрреволюционного. Спасать монархию отнюдь не входило в намерения Л. Г. Корнилова. Напротив, именно Лавр Георгиевич объявил царской семье постановление Временного правительства об аресте. Уже 2 марта 1917 г. революционная власть доверила ему важнейший пост начальника Петроградского военного округа, что могло быть только при абсолютной уверенности в отсутствии у генерала монархических симпатий.[114]

Обласканы Временным правительством были и Деникин, и Колчак. После Февраля, на фоне отставки «реакционных» генералов, происходил их стремительный карьерный рост. А. В. Колчак пользовался в думских кругах репутацией либерала и оппозиционера.[115] Последний военный министр Временного правительства генерал А. И. Верховский оценивал выдвижение А. В. Колчака на пост командующего Черноморским флотом в качестве первой серьезной победы оппозиции.[116] В октябре 1917 г., незадолго до большевистской революции, будущий главковерх, пребывавший в то время в США, дал согласие выставить свою кандидатуру на выборах в Учредительное собрание от партии кадетов.[117] Вернувшись в Россию в ноябре 1918 г. после почти годового пребывания за рубежом, адмирал фактически сразу же был провозглашен Верховным правителем. Вне всякого сомнения А. В. Колчак являлся прямым ставленником Запада, что и обусловило его выдвижение на высший пост в белом движении. Сам адмирал определял свою миссию в качестве «кондотьера».[118]