Яблоко Купидона - Ольга Крючкова

– Так, сегодня вторник, – рассуждала Наталья, – в субботу венчание и банкет в графском доме, – девушку передернуло от этой мысли. – Ты, помнится, говорила, что сумеешь передать письмо Константину.

– Точно так-с, Наталья Дмитриевна, снесу его в дупло дуба. Проберусь никто и не заметит.

После утреннего туалета Наталья села за секретер и бегло на одном дыхании написала:

«Константин, любовь моя!

В субботу я стану графиней Астафьевой, если в ход сих событий не вмешается провидение или… Словом, умоляю тебя, что-нибудь предпринять. Я готова к любому твоему решению, лишь бы только не выходить за постылого графа».

* * *

После обеда, в два часа по полудни, граф Астафьев приехал в Погремцовку навестить невесту и своих тестя и тещу.

Мужчины обнялись и расцеловались – какие могут быть церемонии между своими людьми, можно сказать, уже родственниками.

– Как Наталья Дмитриевна? – поинтересовался граф.

– Хорошо, сейчас она спуститься в гостиную.

Наталья расправила кружева, которые пышно ниспадали с декольте и рукавов, и по требованию папеньки, изволила направиться в гостиную.

– Ах, бонжур, Наталья Дмитриевна! – воскликнул граф при виде своей очаровательной невесты, что и говорить, она выглядела прекрасно в нежно-лиловом платье.

Девушка слегка поклонилась и невольно покраснела, что весьма понравилось жениху.

– Как ваше самочувствие, Павел Юрьевич?

– Прекрасно, жду с нетерпением субботы! – воскликнул граф.

У Наташи закружилась голова.

– Ах, ваше сиятельство, не желаете ли прогуляться по саду?

Граф и папенька просияли: вот, наконец-то, все и сладилось. Иначе и быть не могло!

* * *

Глаша незаметно выскользнула из дома через черный ход в кухне и направилась огородами к лесу. Она специально надела старый рваный сарафан, словно последняя дворовая девка, что сопли подолом утирает, взяла лукошко – если что, мол, идет по грибы и ягоды.

Она беспрепятственно достигла леса и пошла коротким путем, что должен был вывести прямо к главной проселочной дороге, на которой стоял «почтовый дуб». Горничная шла осторожно, не спеша, делая вид, что собирает ягоды. На самом же деле, она постоянно оглядывалась по сторонам: не наблюдает ли кто за ней?

Так она прошла с полверсты, все было спокойно. И вот появился дуб. Предусмотрительная Глаша прошлась вдоль полянки, на которой росло дерево, пытаясь увидеть признаки опасности, но ничего так и не заметив, направилась прямо к «почтовому ящику». Она достала из-за пазухи письмо и быстро бросила его в дупло, затем снова прошлась по полянке и побрела в лес, решив собрать немного ягод для правдоподобности своего похода.

* * *

Константин, снедаемый страстью и нетерпением, метался по комнате. Молодая вдова Елизавета, искренне сочувствующая молодому поручику, всячески старалась успокоить его и подбодрить.

– Ну, что вы Константин мечетесь, словно волк, обложенный охотниками со всех сторон? Чай не все еще потеряно? Всегда найдется выход.

– Послушай, Елизавета, что она пишет: в субботу я стану графиней Астафьевой, если в ход сих событий не вмешается провидение… А каково? И где же мне взять сие проведение? Говорил я корнету: надобно напасть и отбить ее, увезти в ближайшую церковь и обвенчаться!

– Так-то оно так, Константин, – женщина отложила вышивание и пристально посмотрела на поручика. – Денис прав: силой ничего не добьетесь. А если ее начнут защищать, да палить из пистолетов, да подстрелят вас али Дениса, да еще кого? Тогда вам будет не венец, а верная каторга.

– Эх! – поручик махнул рукой. – Денис обещал что-нибудь придумать, но…

Елизавета заговорчески улыбнулась:

– Ну, Денис может пока не придумал, а я…

Константин встрепенулся:

– Говорите, умоляю вас, Елизавета!

– Хорошо, слушайте. Мыслю я сделать так…

* * *

Его Сиятельство пробыл в доме Погремцовых почти до вечера, даже остался отужинать. Наташа старалась быть вежливой, натянуто улыбалась, в душе желая искусать до крови старого сластолюбца.

Дмитрий Федорович наглядеться не мог на дочь и своего будущего зятя: еще год назад он о такой выгодной партии и мечтать не мог! Да теперь многое изменится: предводитель уездного дворянства, этот кичливый Николай Васильевич, будет лично здороваться за руку: ведь графского тестя вниманием не обойдешь! А полицмейстер… А калужское общество… Да что они теперь! Надобно подумать о жизни в Петербурге или лучше сразу – в Италию на теплые воды?

Наконец его сиятельство откланялся, приложился к ручке невесты, не обошел вниманием и будущую тещу:

– До скорого свидания, Наталья Дмитриевна! Прощайте, Мария Ивановна! – С хозяином дома граф обнялся: – Должен вам признаться, дорогой друг, – сгораю от нетерпения…

Дмитрий Федорович понимающе хлопнул графа по плечу.

– Немого уж осталось. Все пройдет благополучно, я уверен.

Но Мария Ивановна не разделяла мужниного оптимизма: она томилась тревожным предчувствием.

Накануне свадьбы, в пятницу, семейство Погремцовых пробудилось рано утром. Дмитрий Федорович лично обошел усадьбу, не забыл заглянуть и с комнату любимой дочери: та еще спала.

Несмотря на это обстоятельство, что невеста не торопилась пробуждаться от сладостного сна, в котором видела своего возлюбленного, отнюдь не графа Астафьева, в доме началась суета.

Мария Ивановна приказала девкам упаковать вещи, которые понадобятся на церемонии, в особенности свадебное платье, оно было помещено в специальную коробку, в которой прибыло неделю назад из Москвы.

В спальню Натальи докатился шум, она проснулась, понимая, что настал тот самый день, когда… словом, когда ее беззаботная жизнь закончиться и начнется другая, полная тоски и безысходности, если, конечно, не случится то, чего она так страстно желала.

Наташа отбросила одеяло и села на кровати. Глаша, стоявшая на своем боевом посту, около туалетного столика, произнесла:

– Доброе утречко, Наталья Дмитриевна!

– Чего ты радуешься? – огрызнулась барышня. – Какое доброе утро? Хуже утра у меня в жизни еще не было!

– Это, Наталья Дмитриевна, как посмотреть! Идите умываться.

Наталья нехотя встала и поплелась к туалетному столику.

– Глаша, ты хоть понимаешь, что родители продают меня старику за богатство?

– Да… – поддакнула горничная, поливая из кувшина.

– Чего «да»? – переспросила Наташа, фыркая от холодной воды. – И отчего вода простыла?

– Вода… – растерялась Глаша, – не знаю… верно, вы почивали долго.