Когда смерть становится жизнью. Будни врача-трансплантолога - Джошуа Мезрич

Судя по всему, меня выдал дрожащий голос. Я не знал, как правильно отреагировать, и в итоге ответил: «Это моя первая операция в качестве штатного хирурга, но во время обучения я провел около двухсот подобных и чувствую себя весьма уверенно».

Я надеялся, что они потребуют другого хирурга. Но они помолчали минуту, а затем мужчина сказал: «Думаю, Бог хочет, чтобы вы оперировали меня».

Мне хотелось ответить: «Нет, поверьте, Бог не хочет, чтобы я вас оперировал».

К счастью, жена реципиента возразила: «Я думаю, что нам следует обратиться к другому врачу. Ничего личного».

Однако муж ответил: «Нет. Я хочу, чтобы операцию сделал он».

«Хорошо, прекрасно, – сказал я, заикаясь. – Я о вас позабочусь».

«Черт, почему все это так сложно?» – спросил я позднее у своего коллеги, пока мы сшивали вену. Я сделал надрез с левого бока пациента и обнажил подвздошную артерию и вену. Вена была так глубоко, живот таким толстым, а пространство таким маленьким, что я почти ничего не видел. Возможно, мне следовало сделать больший разрез и иначе работать с ретракторами, но в тот момент мне не хотелось поворачивать назад. Я взмок, руки тряслись, и я даже попросил выключить музыку в операционной. Где же был Бог?

Как только я закончил с веной, что потребовало в два раза больше времени, чем я рассчитывал, я переключился на артерию, и мне удалось ее вшить. Теперь настал момент истины.

«Реперфузия! – сказал я анестезиологу. – Вдохните жизнь в мое творение!» Я снял один зажим с вены и два с артерии и уставился на бледную вялую почку, ожидая, что она станет розовой и крепкой.

Ничего. Абсолютно.

Я потрогал артерию. Пульса нет. Неужели я захватил заднюю стенку артерии, пока шил спереди? Может, я допустил образование лоскута интимы (внутреннего слоя артерии, имеющей три слоя) и теперь приток крови в почку был прегражден? Следует ли мне извлечь донорскую почку, промыть ее и повторить все сначала?

Затем я вспомнил о ретракторах. Иногда при глубоком расположении (как было в случае с этим реципиентом) они сдавливают подвздошные сосуды, не давая крови протечь через них к почке. Я частично сдвинул ретракторы вверх и вбок, и вуаля! Почка наполнилась кровью и стала красивого розового цвета. Вскоре после этого из мочеточника забрызгала моча. Меня переполнило чувство радостного удовлетворения.

С того момента я провел сотню пересадок почек, и, честное слово, они проходили куда более гладко, чем первая. Однако даже сегодня я чувствую радость, когда орган розовеет и начинает производить мочу. Я не могу поверить, что почка функционирует, причем не только несколько дней или месяцев. Если повезет, почки, которые я пересаживаю пациентам, производят мочу годами.

Как человечество пришло к тому, что хирурги берут почку одного человека, живого или мертвого, и успешно пересаживают ее кому-то другому? Всегда ли это было так легко?

Бостон, Массачусетс. Около полуночи, день неизвестен, 1947 год

Что чувствовал Дэвид Юм, когда вбегал в больничное отделение с необычным пакетом в стерильной чаше, надеясь, что никто его не заметит? Тот факт, что в полночь он нес таинственный предмет в подсобное помещение, где практически не было света (а не в операционную), свидетельствовал о его намерении совершить нечто недозволенное.

Пациенткой была 29-летняя женщина, доставленная в больницу после нелегального и нестерильного аборта, сделанного на четвертом или пятом месяце беременности. Процедура привела к сепсису, гемолизу[51] и почечной недостаточности. Ее лечили антибиотиками, и результат был, однако мочеиспускание не восстанавливалось. Было ясно, что она умирает. Если бы все происходило сейчас, ее бы подключили к аппарату диализа, чтобы дать почкам возможность восстановиться. Однако в 1947 году в Бостоне диализ еще не был доступен. Итак, что же было сделано?

Юм и другой хирург по имени Чарльз Хуфнагель искали подходящего донора почки. К тому моменту они провели множество экспериментов на собаках и знали, что пересаженная почка будет функционировать максимум неделю. Они предположили, что эти несколько дней дадут почкам молодой женщины достаточно времени, чтобы восстановиться. Они ничего не теряли.

В ту судьбоносную ночь им повезло. В хирургическом отделении во время операции умер пациент. Родственник умершего, который оказался работником больницы, позволил Юму извлечь одну из уже не нужных почек, чтобы спасти жизнь молодой женщине. Юм вскрыл мертвого донора, аккуратно вырезал почку и положил ее в ванночку с раствором. Неизвестно, сколько времени прошло с момента смерти до момента извлечения почки, однако можно сказать наверняка, что перед Юмом был настоящий труп, а не еще теплый и свежий донор, к которым мы привыкли сегодня.

Юм и его команда хотели бы пересадить почку в операционной при хорошем освещении, со стерильным оборудованием, медсестрами и большим рабочим пространством. Однако существовал «административный запрет на пребывание пациентки в операционной». Из-за этого запрета, какой бы ни была его причина (критическое состояние пациентки, сделанный ею незаконный аборт, низкая вероятность успеха операции, нежелание осквернять труп ради такого отчаянного и, скорее всего, бесполезного эксперимента), было принято решение проводить операцию в подсобном помещении.

В комнату принесли две настольные лампы. Руку женщины положили на стол и продезинфицировали спиртом. На передней поверхности локтя сделали надрез. Юм и Хуфнагель рассекли плечевую артерию и крупную вену рядом с ней. Они пришили плечевую артерию к почечной, а плечевую вену к почечной вене, затем сняли зажимы и увидели, как почка начала розоветь. Согласно их отчетам, почка практически сразу же начала производить мочу. Они пытались поместить почку в кожный карман, однако места под кожей было недостаточно. Тогда они обложили почку стерильными губками и прикрыли резиной, оставив открытым лишь конец мочеточника.

Точное количество мочи, произведенное почкой за ночь, неизвестно. На следующий день после трансплантации Юм и Хуфнагель подрезали кончик мочеточника, так как он отек и не давал моче выходить. Похоже, это сработало. Молодая женщина начала периодически приходить в сознание, а уже через два дня после трансплантации была в ясном уме.

Однако пересаженная почка постепенно истощилась, и ее удалили. Невероятно, но почки пациентки начали восстанавливаться, и ей стало лучше (к сожалению, женщина умерла через несколько месяцев из-за острого гепатита, которым заразилась в ходе переливания крови еще до трансплантации).