Саперы - Артем Владимирович Драбкин

в строгой секретности проходило обратное форсирование. Стреляли специально, даже артиллерия, чтобы имитировать присутствие.

Потом был двухсоткилометровый марш на Лютежский плацдарм. Нескончаемая колонна людей и техники без фар шла. По-моему, шли мы двое суток, только ночами, курить строго запрещалось. Перешли опять на западный берег. Началось новое наступление. Не знаю, разгадали немцы этот марш или нет, но на Лютежском плацдарме получилось прорвать оборону. Там танки атаковали с зажженными фарами и пошли на Киев.

Очень жестокие были бои за Фастов, но вошли мы в него легко. Мы с товарищем ворвались в одну украинскую хату, на окраине города. Там хозяйка была, смотрим, на стуле китель немецкий висит, я тогда впервые близко увидел планки ихние. Хозяйка говорит: «Я делала офицеру ванную». Мы на рассвете же ворвались, и он в нательном белье сбежал.

Погода была туманная, и их самолетов не было, все спокойно было. В Фастове захватили несколько эшелонов трофеев. До Фастова я шел в обмотках, а здесь одел немецкие сапоги, но у них кожа твердая, наша кирза лучше была. Два дня стоял сильный туман, и мы там жили, как на курорте. Колесами сыр, шоколад, чего только не было. Туман кончился, и полетели самолеты, и опять без передышки начали бомбить. Постепенно немцы окружили Фастов и начали наступать со всех сторон. Я видеть не видел, но говорили, что они наших мирных сгоняли и пускали между танками.

Сорок дней и ночей шли бои. В газетах писали, что эти бои были самые жестокие на всем 1-м Украинском фронте. Пошли мы дальше по Украине. У Т-34 была пушка 76 мм, а у немцев появились «тигры», и он брал нашу «тридцатьчетверку» на 1,5 километра в лоб. Когда наши стали ставить 85 мм пушку, то могли пробивать «тигра», но все равно с меньшей дистанции. Мы когда на окраине города были, справа пошли в атаку танки. Только высунулся — горит, высунулся — горит.

Выбьют наши танки, пехота погибнет, и нас выводят на формировку. Потом опять на фронт. Опять перед наступлением выползаем снимать мины. В роте было человек 70, в зависимости от задания ходили на один участок от 5–7 человек. Если проволочные заграждения, то накрывали их шинелями, чтоб пройти. Это в наступлении.

В обороне танки корпуса окапывались. Один раз был такой момент. Немцы где-то захватили нашу «тридцатьчетверку» на ходу. Командиры обходили траншеи и предупреждали. Т-34 с немцами подходил к нашим окопам. К тому времени я по звуку мог определить, чей танк или самолет гудит. Ну и немцы подойдут вплотную, расстреляют наших и уматывают. Нас предупредили, но я не видел и не знаю, подловили их или нет.

Еще я помню, что в наших танковых бригадах, а их было три в корпусе, были немецкие танки, один или два в каждой бригаде, и «Тигры» были. Некоторые перекрашивали, рисовали номера наши, звезды, но как их использовали, я не знаю, наверное, как огневые точки.

На границе с Германией один танк поставили в засаду в перелеске. Я впереди танка поставил мины. ЯМ-5 были мины, деревянный ящик 5 кг веса, один взрыватель нажимной, но мина хорошая была, если наехал танк, то все. Вечером тихо стало, а впереди городишко Герлиц, и слышно: гыр-гыр-гыр, по-немецки разговор, и слышно, — как техника их гудит. Но немцы вперед так и не пошли, а утром наше наступление началось.

Я не знаю, как в других армиях, думаю, что тоже, а у нас в 3-й танковой практиковали следующее: когда фронт стабильный, нас минеров вызывали в штабы, показывали на карте, где скопление немецких танков, и мы ночью шли их подрывать.

Вот немецкая танковая часть заняла село в тылу. Они же танки ставили около хат. Маскируют соломой, ветками, ставят часового, а сами спят в хате. Разместятся они в селе, и их часовые перестреливаются короткими автоматными очередями.

Я когда шел на задание, всегда брал с собой немецкий автомат. Никогда он не отказывал, не было случая. Хорошее оружие. Беда только в том, что патронов иногда не было, а так возьму его, и ни хрена не страшно.

Подходим мы к селу — короткая очередь, берем правее или левее. Подползали, иногда снимали часовых. У нас были ножи наши с деревянной ручкой. Немецкие я видел, у них выкрутасов много: «Адольф Гитлер», «Мертвая голова» и прочие, не любили мы их, лучше нашей финки нету.

Кладешь мину на моторное отделение, шнур 50 сантиметров, 1 сантиметр горит 1 минуту — 50 секунд, надо успеть уйти. Иногда к бикфордову шнуру крепили пеньковый фитиль, он долго тлеет, потом шнур прогорает, и все.

Были у нас задания по уничтожению мостов в тылу у немцев. На Украине это у меня было первое задание. Там начали практиковать засылку диверсионных групп в тыл противника. Провожал нас весь батальон, обнимали, желали удачи. Это было в том месте, где пехота рассказала про пулеметчика, которого немецкая разведка утащила вместе с «максимом».

Командир роты у строя спрашивал: кто желает? Вперед шагала молодежь. Даже если вызывались старики, то мы их не брали. Стариками мы называли тех, кому за 30, у них же жены, дети, а мы-то холостые, ну убьют и убьют. А бывало, что нужно пять человек, а шагнуло трое, тогда командир назначал, он же людей знал. Я так тогда думал: отец на фронте, мать одна, ну поплачет. Было так, что приходили с задания, и нас два дня не трогали, давали отдохнуть. Но тут же роту строят перед следующим заданием, и мы все равно вызывались идти.

Я тогда отделением командовал, и комбат и корпусной инженер, помню, жаловались, что мои не слушаются никого. Смелые парни были, как говорится «оторви и выкинь». На смерть же шли, поэтому дисциплина хромала.

Перед заданием сдавали награды, у меня, по-моему, был уже орден, я его в платочек завернул и старшине отдал, и документы тоже. На первое задание нам дали 700 граммов водки на троих, сухари, сахар, и все.

С охранением посоветовались, как лучше пройти. Еще светло было, пока ждали темноты, выпили водку, а стемнело, и мы поползли. Передний край мы прошли, подошли к селу, там техники много было, а за селом река и мост деревянный. Цель была взорвать мост, чтобы после завтрашнего наступления немцы не смогли с техникой отступить.

Каждый нес две мины ЯМ-5, подползли к мосту, по нему ездили машины. К полуночи движение прекратилось, и мы стали крепить мины к сваям, у нас не хватило веревок,