В плену сердца - Тори Майрон

А сейчас… тайком любуясь неподдельной радостью своей выбравшейся на воздух дикарки, я ещё совсем немного позволю себе поулыбаться — глупо, сладко, широко и совсем не в стиле Адама Харта. 

Николина

Только лишившись чего-то, мы по-настоящему начинаем осознавать, насколько дорога была это вещь, — избитая и старая как мир фраза, но чертовски верная. И под ценной потерей я имею в виду не мою спрятавшуюся за защитными стенами душу. Как раз таки её отсутствие меня нисколько не расстраивает, а только в разы облегчает жизнь. Речь идёт об элементарной возможности в любое время выйти на улицу, увидеть дневной свет и вдохнуть загрязнённый воздух города.

Как же мне этого не хватало все эти дни, чтоб вы знали. До жути просто! А сейчас, расставив руки в стороны и глубоко вдохнув запах свободы, я ещё более ясно осознаю всю важность этой потери. А как представлю, что мне вновь придётся долгими днями торчать взаперти, так вообще дурно становится. Не хочу и дальше сиднем просиживать штаны в комнате в ожидании Адама, особенно в столь потрясающем городе с огромным количеством вариантов, где можно здорово провести досуг, как Нью-Йорк.

Мне нужно сделать всё возможное, чтобы по пути до новой клетки суметь вытрясти из моего бесстрастного босса послабление условий домашнего ареста. Это главная и, по сути, единственная задача на это путешествие. Ждать следующей встречи нельзя! С таким непонятным, слабо заинтересованным отношением Харта к вроде как вещице, за которой он так долго гонялся, неизвестно когда она может случиться. 

В самом начале я предполагала, что Адам с его зверскими аппетитами будет приходить ко мне чуть ли не каждую ночь, однако, как я уже рассказывала, он так ни разу и не пришёл. Затем я думала, что, увидев меня сегодня всю такую прекрасную-распрекрасную с уникальной способностью отражать его возбуждающую силу, он мне и слова сказать не позволит, а тут же поставит раком и затрахает за все пропущенные недели. Но вот же чёрт! И здесь я знатно ошиблась. Адам не только не накинулся на меня сам, но и мне не позволил это сделать.

Почему? Вопрос не ко мне. Мол, времени нет? Да вроде как для крутого босса, который сам решает, когда и сколько работать, это так себе предлог. Не хочет меня? И это бред какой-то. Хочет, конечно. Ещё как хочет — это и дураку понятно, видно, ощутимо. Да и я потрогала, так сказать, лично проверила. 

Однако, несмотря на сверхъестественное желание, он ни трахать меня не стал, ни внешним видом моим не впечатлился. А я ведь действительно старалась: проснулась ни свет ни заря, чтобы к моменту нашей встречи выглядеть как роскошная, точно сошедшая с подиума супермодель. Хотела потрясти, обворожить, по-шустрому ублажить и заработать заслуженное вознаграждение. Мде... Как бы не так. Мой простенький план явно дал досадную осечку, ведь я по глупости не учла один существенный факт — Харт давным-давно привык к неотразимым, эффектным любовницам и, чтобы суметь сразить наповал такого искушённого и избалованного женским вниманием мужчину, как Адам, нужно постараться в миллиард раз лучше. Запомню это и непременно возьму на заметку для нашей следующей встречи.

– В машину, – неспешно минуя меня, приказывает Харт, и я моментально слушаюсь его. Без промедлений и возражений следую за ним к уже знакомому черному Rolls-Royce, в очередной раз оценивающе поглядывая на высокую, статную фигуру Адама. Он, как всегда, одет с иголочки, в чёрный костюм и белоснежную рубашку. Уверенная походка, снисходительный взгляд. На дьявольском лице ноль эмоций. Мрачный. Невозмутимый. Страшно красивый. И только яркая картина в его руках выбивается на фоне всего его строгого образа. 

– Ты возьмёшь её с собой? – чисто из-за праздного любопытства интересуюсь я. Дождавшись, когда Адам откроет мне дверь, послушно забираюсь в салон автомобиля. Он передаёт произведение искусства водителю и сразу же садится со мной рядом. 

– Не выбрасывать же старания столь талантливой художницы в мусорник, – не глядя в мою сторону, отвечает он. Достаёт телефон и начинает сосредоточенно всматриваться в экран, полностью погружаясь в виртуальный мир интернета.

Значит, опять врубает полный игнор? Ну ладно. 

Проходит несколько секунд, и машина трогается с места. Я закидываю ногу на ногу, открываю окно и подставляю лицо влажному потоку воздуха. Разглядываю одноликих пешеходов и быстро пролетающие знакомые улицы Рокфорда, по которым столько лет подряд я убегала от царящего в жизни ужаса... Хотя скорее не убегала, а бежала навстречу новым неприятностям, ведь именно в одну из таких «спасительных» пробежек я и столкнулась с самым главным источником моих неудач, который обрушил на меня целый шквал препятствий, мучений, боли и поводов для всепоглощающей ненависти. 

Я её не чувствую. К Адаму, как и к любому другому человеку, я абсолютно безразлична. Но её остро испытывает Николина. С первой же секунды, как мы встретилась сегодня с Хартом, я беспрерывно слышу отголоски яростных криков моей другой стороны. Они очень помогают удерживать переданный мне контроль и сохранять мощную защиту непоколебимой, что позволяет не подпускать к себе мешающие качественно работать эмоции и жить исключительно в своё удовольствие. Ну... или правильней будет сказать: ради удовольствия моего неприступного босса, который так и продолжает копаться в телефоне, не обращая на меня никакого внимания. 

Что ж... Окей. Мне всё равно стоит хотя бы постараться его трахнуть, поэтому давайте-ка попробую так…

– Я могу открыть люк? – мягким голосом спрашиваю я. Адам, словно прослушав мой вопрос, непонимающе хмурится. – Люк... Я могу открыть? Мне свежести побольше хочется, – повторяю, расплываясь в милой улыбке. Вместо устного ответа он нажимает на нужную кнопку на дверной панели. 

Жду, пока отверстие на крыше автомобиля полностью откроется, и плавно встаю на ноги, по пояс выбираясь наружу. 

Мы ещё не успели выехать на трассу, ведущую в аэропорт, поэтому скорость передвижения по городским пробкам без помех позволяет мне насладиться слабыми порывами ветра, что совершенно не портят макияж и не превращают мои не без труда выпрямленные, уложенные волосы в пушистое птичье гнездо — так, кстати, частенько любил называть мою вечно неопрятную причёску один мурзик. 

Эндрюз… Вот кто сегодня по достоинству оценил бы мой обалденный видок. Марк точно похвалил бы меня за такие старания, бросив порцию похабных шуточек в мой адрес, предложил бы свой любимый «перепихон» и уж точно раз сто уже облапал бы весь мой зад и бёдра, если бы я вертела ими перед его носом так же, как делаю это сейчас с Хартом. А этому роботу хоть бы хны. Невообразимо!

Да что за муха воздержания его укусила? Где зверь? Где неутомимый трахарь? Где одержимой мной тиран, готовый брать меня часами, наплевав на мои отчаянные мольбы о пощаде и нанесённые травмы? Что за ерунда с ним творится? Не понимаю. С таким его отстранённым и предельно напряжённым состоянием каши не сваришь, а мне перед вежливой просьбой о разрешении погулять крайне важно как следует его растопить, чтобы успешно добиться желаемого.