Ловушка на умников - Владимир Аверин

В чемодане таких пачек не меньше пятидесяти. Пятьдесят умножить на сто и умножить на пятьсот… — Дина закатила глаза и попыталась сосчитать. Через несколько секунд она сказала: — Убиться веником! Это страшные деньги!

— Ты думаешь, этих денег хватит, чтобы выкупить у Кристины нашего толстого друга?

— Я в этом уверена.

— Слава богу, — произнес Вадик, а потом спросил у Дины: — Я посплю, а? Ты не возражаешь? Рука болит, напрягает, просто сил нет.

Вадик вытянул ноги, откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. Вагон мерно раскачивался. Словно тиканье часов, слышался перестук колес. Пока ехали до Москвы, вагон понемногу наполнялся. Вскоре остались только стоячие места. Какие-то женщины с маленькими детьми сели напротив Вадика и Дины. Ситников дремал под оживленные разговоры матерей, прерываемые смешками и пронзительными выкриками детей.

Дина разбудила Вадика, когда электричка прибыла на шестой путь Ярославского вокзала. Вадик поднял чемодан и снова почувствовал ноющую боль в плече. Дина услужливо открыла перед ним дверь в тамбур, Ситников вышел на перрон, посмотрел на привокзальную площадь и встал как вкопанный, увидев военных патрулей, железнодорожников в фуражках, омоновцев в камуфляжной форме и милицейских патрулей с собаками.

— Почему ты остановился, тебе тяжело, да? — участливо спросила Дина.

— Заметут нас тут, ох заметут, — удрученно покачал головой Вадик, не сводя глаз с привокзальной площади. — Тут людей в форме больше, чем в отделении милиции.

— В этом нет ничего удивительного, ведь это вокзал, а на вокзалах всегда много военных.

— Но я не смогу отказаться, если потребуют открыть чемодан. И убежать с чемоданом я тоже не смогу. Придется бросить этот сундук и бежать налегке. А мне, честно говоря, очень не хочется расставаться с этими деньгами, с этими миллионами, я к ним уже привык. Ох, ну и влипли мы. Зря мы поехали на электричке, надо было поймать частника на шоссе, заплатить ему тысяч пять и спокойно доехать до дома.

— Не понимаю, почему ты нервничаешь, — равнодушно пожала плечами Дина. — Наоборот, здесь, на вокзале, ты должен чувствовать себя абсолютно спокойно. Где же еще находиться человеку с чемоданом, как не на вокзале, тут его законное место. Посмотри, вокруг тьма народу, и у каждого в руке какая-нибудь поклажа. Здесь подозрение вызывает как раз тот человек, у которого руки свободны, потому что свободными руками на вокзале многое можно стырить, слямзить или стащить. Не бойся. — Дина сделала шаг вперед и подергала Вадика за рукав. — Пойдем.

— А в метро? — снова озадачился Вадик. — ,Человек с чемоданом на вокзале — это, я согласен, привычный кадр. А в метро проверяют почти каждого человека с большим багажом, я сам это тыщу раз видел.

— Мы не пойдем в метро с чемоданом. Мы оставим его в камере хранения, а когда решим, что делать с деньгами, заберем его оттуда.

Дина, как всегда, была права. Вадик сам выдумал проблему и спасовал перед ней, когда нужно было всего лишь поразмыслить ясной головой, а не тыквой, которая распухла от переизбытка впечатлений и от этой постоянной ноющей боли. Сжав зубы и поднатужившись, Вадик поднял чемодан и без заминки одолел со своим грузом двадцать метров, отделявших его от высоких дверей здания вокзала. Войдя внутрь, он поставил чемодан на пол и осмотрелся. Над книжным киоском висел указатель пути к автоматическим камерам хранения. Чтобы попасть туда, нужно было спуститься по одному из туннелей, отходящих от главного вестибюля. Силы Вадика были на исходе, поэтому он не стал поднимать чемодан, а, взяв его за ручку, поволок по гладкому кафельному полу.

Вадика встревожило то, что у входа в камеру хранения дежурил милиционер с ушастым сеттером. Рыжая собака обнюхивала багаж каждого, кто заходил в помещение: вероятно, псинка искала наркотики или взрывчатку. Чемоданом, набитым деньгами, пес не заинтересовался, поэтому Дина и Вадик беспрепятственно вошли в светлое помещение, в котором ряды ячеек располагались так же, как стеллажи в школьной библиотеке.

Купив два жетона у кассирши на входе, Вадик протащил свою поклажу в самый дальний конец комнаты — только здесь он нашел свободную ячейку на уровне пола; другие не подходили, так как поднять свой багаж до высоты второго или третьего яруса Вадик не мог. Он пошире открыл дверцу ячейки и коленом затолкал чемодан внутрь, затем выпрямился и с облегчением вздохнул:

— Ну вот, загрузили миллионы в тумбочку. Теперь можно спать спокойно, бешеные деньги в надежном месте.

Пока Вадик возился с чемоданом, Дина изучала правила пользования автоматическими камерами хранения.

— Перед тем как закрыть ячейку, ты должен набрать шифр, который состоит из одной буквы и трех цифр. Шифр набирается поворотом четырех рычажков, которые находятся на внутренней стороне дверцы, — учительским тоном объяснила Дина и указала пальцем на четыре цилиндрических тумблера, под которыми виднелись цифры и буквы.

— Придумай сама, — предложил Вадик, — а то у меня на числа память плохая, придумаю и забуду.

— Надо придумать такой шифр, чтобы нам легко было его запомнить, а вору трудно отгадать. Например, букву можно взять из моего имени, а цифры из моего года рождения.

— Это самый примитивный шифр. Я где-то читал, что девяносто процентов всех людей, которые когда-нибудь составляли шифры, использовали для этого даты знаменательных событий, ну, свои дни рождения или дни рождения своих близких. Такие Шифры несложно отгадать. Если сейчас за нами подглядывает вор, то он первым делом прикинет год нашего рождения и будет крутить это число со всеми буквами, пока не попадет на первую букву твоего имени.

— Если ты считаешь, что у меня примитивное имя, то придумай сам свой дурацкий шифр, — насупилась Дина.

— Я не говорил, что у тебя примитивное имя, — возразил Вадик.

— Говорил.

— Не говорил.

— Нет, говорил.

— Я сказал, что шифр примитивный. А имя нормальное, имя мне твое нравится.

— Говорил, говорил. Раз тебе мое имя не нравится, то придумывай сам. Придумывай, придумывай, я не возражаю. Что же ты не придумываешь, ума не хватает?

Чтобы прекратить эти бесполезные препирания, Вадик поступил как настоящий мужчина: он не стал спорить с Диной, а взял ответственность на себя и, сев на корточки, наобум сказал:

— А, восемьсот двадцать три. — Затем набрал этот шифр на внутренней стороне дверцы, бросил жетон в щель автомата и закрыл ячейку.

Щеколда защелкнулась, и замок надежно запер дверцу, за которой остался чемодан с деньгами.

— Что такое «А, восемьсот двадцать три»? — удивилась Дина. — Что это значит?

— Ничего это не значит. Если шифр логически не привязан ни к каким датам, то его практически невозможно вычислить.

— Я не понимаю, — тряхнула головой Дина.

— Да что ж тут непонятного? Пришло на ум число, ну я его и использовал в качестве шифра. Хм, вот непонятливая, — усмехнулся Вадик. — Просто шифр такой: А, восемьсот двадцать три.