Морской князь - Евгений Таганов
Шрифт:
Интервал:
– Если я появлюсь пешим, тервиги подумают, что я такой хитростью выклянчиваю у них другого коня, – объяснил Дарник иларху, вышедшему его проводить. – Да и кто потянет десять мешков зерна?
– Пусть берет, – распорядился Карикос. – Только чтобы и мне привел коня под седлом.
– Десять солидов.
– В Ургане хороший скакун стоит пять солидов.
– Во время чумы другие цены, – беззастенчиво торговался князь. – И еще ты обещал мне десять солидов за переговоры.
– Обойдешься и пятью, – возразил Геласий и с молчаливого согласия иларха отсчитал Дарнику пятнадцать солидов.
С помощью жердей и ремней хазары соорудили простейшую волокушу и водрузили на нее восемь мешков с зерном. Еще два мешка по распоряжению Дарника положили на двое носилок, которые, сменяясь, должны были нести четверо походников.
Прислушиваясь к шуткам, что отпускали в сторону хазар стратиоты, Рыбья Кровь с оторопью обнаружил причину, по которой ромеи столь легко согласились отпустить с ним именно степняков, – приведенные ими жены предназначались в распоряжение всей команды биремы. Если у князя и были до той минуты сомнения насчет собственных коварных намерений относительно ромейской илархии, то теперь они быстро улетучились – с такими низкими людьми и поступать надо низко.
Наконец все было готово, и хазарская декархия выступила в путь. Рыбья Кровь вел коня с волокушей, носильщики тащили мешки, остальные шестеро плелись по бокам носильщиков. Янар тоже вошел в их десяток; глядя на его свирепое угрюмое лицо, Дарник не мог сдержать довольной улыбки. Сначала все походники были очень довольны, что им выдали по большому морскому ножу и ременной пращи, но потом до них стало доходить, что такого оружия явно недостаточно.
– А нас там не прирежут? – спрашивал сначала Янара, а потом князя беспокойный хазарин по имени Устуш.
– Нет, тервиги не режут, а просто с живого кожу сдирают и спорят между собой, сколько тот проживет, – «утешил» его Дарник и тут же, без перехода: – Ну а жениться из вас каждый готов или есть такие, которые не могут?
Совсем сбитые с толку походники озадаченно смотрели на него. Тяжелая ноша вынудила их отряд сделать несколько привалов. Краем глаза Рыбья Кровь видел, как хазары что-то нашептывают своему общепризнанному вожаку Янару. Тому явно не хотелось напрямую обращаться ко вчерашнему пленнику, а ныне назначенному над ними декарху.
– Скажи, а что мы должны там говорить? – решился он все же на вопрос.
– Что хотите, то и говорите, – пожал плечами князь.
– А если спросят, для чего мы пришли?
– Скажите, что хотите жениться, сладко есть и тепло спать, – с серьезным видом забавлялся Дарник. – Разве не так?
– А что за это с нас потребуют?
– Верной службы.
– А что это за служба? – с трудом подавляя злость, терпеливо допытывался Янар.
– А тебе не все равно? Хуже, чем у ромеев, точно не будет.
На том разговор и закончился. И Янар стал что-то объяснять своим хазарам.
Когда, упрежденные дозорным, навстречу им выехал десяток конных тервигов с луками, во главе с рыжебородым Сигибердом, Дарник строго приказал своим спутникам:
– Быстро все улыбайтесь! – И сам приветливо помахал рукой.
– Это и есть твои хваленые союзники? – скептически глянул на усталых, выдавливающих из себя жалкие улыбки хазар Сигиберд.
– Они мяса уже неделю не ели. – Дарник снял с носилок мешок с зерном и водрузил на седло одного из тервигов: – Держи давай.
С молчаливого согласия воеводы еще трое конников приняли по мешку со вторых носилок и волокуши.
Возле Варагеса их встретила целая толпа женщин и молоденьких девушек, будущих тещ и невест. Некоторые из них попытались смеяться и делать издевательские жесты, но их живо утихомирил грозный окрик Сигиберда.
Теперь их впустили в городище без особых предосторожностей. И даже самым тугодумным хазарам сразу стало ясно, почему обстрел зажигательными стрелами не нанес укреплению тервигов какого-либо ущерба.
Внутри городище представляло собой большую круглую площадь, вдоль которой плотным рядом, одна стена на две избы, шли дома, конюшни и сараи, надежно упрятанные в земляной вал. Вернее, прежде были возведены сами постройки, а уж затем над ними возвели земляной вал. Даже запасы сена и те были под земляным навесом.
Покрытые снегом земляные откосы служили ребятне отличными горками для веселого катания на санках. Вообще все на площади было в бодром, жизнерадостном движении: носились собачонки, шныряли куры и свиньи, женщины и мужчины занимались хозяйственными работами. Прибытие гостей-инородцев лишь на короткое время прервало сей распорядок, но, едва пришельцев увели в дом вождя, все вновь пошло своим чередом.
Осмотрев новоприбывших, вождь тервигов Агилив недоверчиво спросил:
– Не пойму: ты привел рабов или воинов?
– Это гребцы, которые нанялись из Хазарии в Романию. После двух лет службы им обещано беспрепятственное поселение в Константинополе или где они захотят.
– А отчего они сбежали из Хазарии?
– Думаю, от кровной мести. Кто-то может оставаться дома и мстить, а кто-то хочет жить для чего-то другого. – Дарник придумывал прямо на ходу.
– Полагаешь, это достойно настоящего воина – куда-то убегать, не отомстив? – Агилив говорил без осуждения – ему просто хотелось услышать, что ответит гребенский князь.
– Мне об этом трудно судить, так как ни разу не приходилось никому мстить.
– Даже за погибших боевых соратников? – Вождь смотрел на гостя с самым живым интересом.
– Под мои знамена все всегда становились сами, значит, кроме меня, в их гибели винить некого. А самому себе я мстить не умею.
Агилив на это ничего не сказал, только чуть сокрушенно покачал головой.
По его знаку хазар увели трапезничать с молодыми воинами, а вождь со стариками позвали князя за отдельный стол. В отличие от вчерашнего, когда из женщин присутствовала только жена Агилива, сегодня добавилось полдюжины других старух, жен старейшин, что Дарник принял за свидетельство особого доверия к нему, как к уважаемому гостю. Вскоре, впрочем, выяснилось, что кроме доверия была тут и еще одна немаловажная причина. Накануне, когда с трудом, но все же договорились о жениховстве ромейских молодцов, князя спросили про его собственную жену. Он, ни о чем не подозревая, признался, что обе его жены, в Липове и Новолипове, погибли от чумы.
Теперь ему пришлось расплачиваться за свою опрометчивость. Чувствуя, что что-то не так, он принялся красочно рассказывать, как именно он устраивал скоропалительные сватовства в липовских лесах, когда ему срочно понадобилось женить сотню своих гридей. Все весело смеялись и одобрительно кивали головами. Не возражали хозяева и против того, что за ромеев придется выдавать дочек, предварительно крестив их в мужнюю веру. Готовы были в качестве выкупа за невест принять от ромеев вместе с зерном и их золото с серебром. Нашлось лишь одно существенное затруднение перед нынешним большим сватовством – сам липовский князь.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!