Любовница короля - Роз Медоуз

Несмотря на полученные Эдуардом добрые вести, Жюли чувствовала, как что-то беспокоит его. Но она уже давно научилась ни о чем не расспрашивать принца. Впрочем, глядя на него в компании детишек, Жюли радовалась, когда все следы беспокойства исчезали.

На второй день нового года рядовой Дрейпер вновь напился и не смог заступить в наряд часовым. Попытавшись подыскать себе замену и не найдя ни одного желающего, он затеял драку, переросшую в беспорядки. После того как на месте происшествия появился офицер, шестеро зачинщиков были выявлены и заключены под стражу.

О происшествии немедленно доложили Эдуарду. Тот вздохнул с облегчением, узнав, что мятеж закончился без кровопролития и без единого выстрела.

На следующей неделе начался трибунал над участниками беспорядков, в ходе которого вскрылись подробности преступного заговора, поразившего Эдуарда своей мстительностью и жестокостью. Суть его заключалась в том, чтобы склонить к мятежу весь полк, а несогласных расстрелять. Заговорщики собирались поджечь Кент-Хаус, а самого принца взять в плен. Затем один из зачинщиков, рядовой Роуз, намеревался потребовать от принца удовлетворить все их жалобы и отпустить на волю наказанных. Иначе принцу и офицерам, если они не согласятся присоединиться к мятежникам, грозила смерть.

Трибунал длился две недели, после чего был вынесен приговор: смертная казнь рядовому Дрейперу, семьсот ударов кнутом рядовому Кеннеди, четыреста ударов кнутом сержанту Уигтону и разжалование его до рядового, триста ударов кнутом рядовому Роузу. Тем, кто не был приговорен к телесным наказаниям, предстояло отправиться домой, в Англию, и там ждать милости его величества, то есть ссылки на пожизненные каторжные работы.

Теперь, когда Эдуард мог рассказать о страхах, одолевавших его в Рождество и в Новый год, Жюли всячески корила себя за то, что не смогла догадаться сама. Она содрогалась при мысли о том, что могло произойти с ее любимым Эдуардом.

Жюли ехала в Бопорт. Лениво-монотонное постукивание лошадиных копыт о каменистую дорогу да пение птиц нарушали тишь апрельского утра. Вчера вечером Эдуард так и не вернулся домой, и это обстоятельство выгнало ее из дому в такую рань. Впрочем, она даже не особо ждала его, так как ужасная казнь, о которой последнее время говорил весь Квебек, была назначена на сегодняшнее утро. Слава богу, скоро все должно закончиться. Конечно же рядовой Дрейпер, предпринимая свое, к счастью, безрезультатное покушение на жизнь Эдуарда, должен был знать, что понесет самое страшное наказание. И все же она прониклась сочувствием к бедолагам, узнав о жестокой порке виновных. Поэтому-то она сейчас так нуждалась в обществе Катрин де Салабери, единственной, с кем могла поговорить по душам.

Катрин обрадовалась приезду подруги, как и детишки, которые тут же набросились на Жюли с поцелуями и объятиями. Однако мадам де Салабери уловила беспокойство Жюли и предложила прокатиться в город к торговцам шелками, поскольку обе дамы любили собственноручно заниматься изготовлением нарядов.

По дороге разговор не клеился, хотя обе думали об одном и том же.

Улицы в городе показались им до странности пустынными для такого раннего часа. Потом, услышав отдаленные звуки военного оркестра, Жюли натянула поводья. Подруги внимательно прислушались. Странная музыка… похоронная… похоронный марш. Медленным шагом Жюли направила лошадей к главной улице города, подступы к которой оказались запружены толпами людей.

— Давай повернем и попробуем подъехать с другой стороны, — предложила Катрин.

— Нет, я хочу посмотреть, что здесь происходит, — тихо возразила Жюли.

Музыка слышалась все ближе, и вскоре они увидели Эдуарда — высокий и торжественный, облаченный в парадную форму, он возглавлял самую странную процессию, какую когда-либо видели в Квебеке. Вслед за ним медленно шествовал отряд королевских стрелков под ружье. Жюли невольно затаила дыхание, когда из-за поворота показалась пушка с черным гробом на лафете. Но Жюли не смогла сдержать испуганного крика, когда увидела идущего вслед за гробом спотыкающейся походкой перепуганного и подавленного человека с посеревшим как пепел лицом. Человек этот был одет в саван. А тем временем полковой оркестр, замыкавший шествие, заиграл еще более мрачную погребальную мелодию.

Катрин закрыла лицо руками, но Жюли, словно зачарованная, наблюдала за процессией, пока та не скрылась из вида.

— Я думала, казнь произойдет сегодня на рассвете, — прошептала она и, словно голос ее вдруг обрел силу, воскликнула: — Как он мог?! Как он только мог?!

Чтобы утешить подругу, Катрин де Салабери обняла ее за плечи.

— Не нам с тобой упрекать его, Жюли…

— Но к чему такая жестокость?! Разве не достаточно, что этот человек и так приговорен к смерти?

— Его высочество не первый, кто изобрел такое мрачное предупреждение будущим заговорщикам. Губернатор Симкоу в свое время приказал расстрелять дезертира, поставив его на колени в собственном гробу…

— О, Катрин, перестань!.. Я не могу этого слышать!..

В тот день Эдуард вернулся домой рано. Жюли сидела в своей комнате и лишь обрадовалась тому, что заблаговременно закрылась на ключ, когда услышала на лестнице его торопливые шаги. Обнаружив дверь запертой, принц, похоже, удивился и, громко постучав, позвал радостным голосом:

— Жюли, открой! Это Эдуард.

— Уходи. Я больше не хочу с тобой разговаривать.

— Жюли! Что еще за игры? Открой дверь!

— Я видела тебя сегодня утром, — крикнула она из-за двери. — Во главе этой ужасной процессии…

— Ах вот оно что… Да открой же дверь, Жюли, я все тебе расскажу…

— Я ничего не хочу слушать. Я видела слишком много.

Они препирались до тех пор, пока Эдуард не разозлился. Он бросился к своему экипажу и уехал в Квебек.

Посетив Жюли на следующий день, Катрин нашла ее в довольно спокойном расположении духа.

— Ах, ma chйrie, конечно, тебе стало легче, когда его высочество все объяснил!

— Объяснил?

— Ну да, насчет рядового Дрейпера. О том, как в последний момент он отменил смертный приговор.

— Нет, я ничего не знаю. А что случилось?

— Тогда слушай. Месье де Салабери лично присутствовал там и видел все своими глазами. Рядового Дрейпера привязали к столбу, и взвод солдат уже занял свои места и вскинул ружья. Тогда его королевское высочество подошел к приговоренному. Он объяснил ему, как плохо тот себя вел, выразил надежду, что тот усвоил урок, а потом объявил, что он, принц Эдуард, прощает его и дарует ему свободу. А после этого вся процессия вернулась в Квебек. Ну разве не великодушно со стороны принца?

— Великодушно? Причинить человеку такие страдания? Да это не великодушие, а самое настоящее зверство и садизм…

— Послушай меня, Жюли. Любой солдат живет двойной жизнью. Кому, как не мне, знать это — ведь мой отец был солдатом и я вышла замуж за солдата. Как только он касается рукоятки своего меча, он становится совсем другим существом, нисколько не похожим на того человека, который еще вчера сжимал тебя в объятиях… А теперь поезжай-ка со мной в Бопорт и оставайся у нас на ужин. А я пошлю кого-нибудь в Квебек с просьбой к его высочеству присоединиться к нам.