Русь против варягов. «Бич Божий» - Михаил Елисеев

И что делать в таком случае?

Олег идет на переговоры. Ущербом для своей чести он это не считает. Наоборот, нормальное, цивилизованное решение проблемы. Как говорится, нужно садиться за стол переговоров и договариваться.

Олег находит нужные аргументы для угров. И этот аргумент – деньги. Проще говоря, он откупается. Ни один другой князь так бы не поступил. Но у Олега прежде всего холодная голова и отсюда преобладание трезвого расчета. Дальше летописец сообщает, что угры воевали волохов, мораву, чехов, фракию, но не полян и не Киев.

Тем временем, под 903 год летописец вновь вспоминает об Игоре и сообщает, что тот подрос. Теперь он вошел в возраст и может жениться. Свадьба дело решенное: раз жених готов, дело осталось лишь за невестой. Ее, как вы помните, в Киеве нет, она живет с матерью в Новгородской области. Как рассказывает летописец, Олег привозит в Киев юную Ольгу, будущую жену Игоря из Плескова (Пскова). Правда, есть вариант, в котором вместо Плескова называется Изборск, что, скорее всего, вернее. Из этого сообщения можно сделать следующий вывод – мнение Игоря в этом вопросе не учитывалось вовсе, ибо жену ему избрал и предоставил по собственному выбору Олег. И это случилось не только по малолетству жениха. К этому моменту невесте исполнилось всего десять лет. Возможно, что и жених был не намного старше. Но приходит пора уже и детям приобщаться понемногу к государственным делам. Времена такие настали.

Чтобы закончить с этой свадьбой, добавим, что никакой перевозчицей через реку, как сказано в «Степенной книге царского родословия», Ольга не была и быть не могла. И мала еще была для этого, и должность не позволяла. Ибо она была княгиня, а не крестьянка. «К тому видим, что все князи и прежде и после женились на дочерях княжеских, а на крестьянских ни единого», – подводит итог В.Н. Татищев. Кстати, Карамзин и здесь пытается добавить елея, но вновь получается несколько невпопад: «В 903 году Олег избрал для Игоря супругу, сию в наших летописях бессмертную Ольгу, славную тогда еще одними прелестями женскими и благонравием». И снова прослезился! А какими женскими прелестями и благонравием могла прославиться юная десятилетняя княжна, остается только гадать.

За это время Олег и его ближайшее окружение, которое в основном происходило из варягов, довольно быстро ославянились. Подражая своему конунгу, его воины вступали в брачные связи с местным населением, сливаясь с ним уже в следующем поколении. Для многих из них Киев стал родным домом. Здесь они и решили навсегда обосноваться. Варяги IX–X веков вообще питали слабость к славянским девушкам, которые во все времена отличались красотой, и охотно на них женились. Таким образом, варяжская община не замыкалась в себе, а, наоборот, активно размывалась. Через несколько поколений они навсегда растворятся в славянском народе, а вот тяга к славянским девушкам у них останется еще надолго. В первой половине X века термин «русы» приобретает больше социальное значение, обозначая дружину князя и его ближайшее окружение, а не национальный признак. «Сверстники Игоревы, подобно ему рожденные между Славянами, без сомнения, говорили языком их лучше, нежели Скандинавским» (Н.М. Карамзин).

Итак, отыграв свадьбу дочери, Олег приступает к тому, о чем думал и мечтал все последние годы. Дело, которое он затеял, возможно, было не столь эпохальным, поскольку и до него славянские князья ходили на Византию, но таких далеко идущих и перспективных планов ни один из этих походов не имел.

Олег задумал дело воистину грандиозное.

Как вы понимаете, мы плавно переходим к русско-византийской войне 907 года и легендарному походу князя Олега на Константинополь.

Подвинув могучим плечом хазарские границы, Олег обратил свой хищный взор на юг. «Освободив» славян из-под гнета Хазарского каганата, можно было замахнуться и на другой не менее заманчивый и желанный объект, давно привлекающий жадные взоры как славян, так и варягов. Это была утопающая в золоте и роскоши Византийская империя.

Почему удар по ней был нанесен именно сейчас?

Это совсем не случайность. Вещий Олег ничего не оставлял на волю случая. Грамотное планирование было его сильной стороной. Он умел ждать, а момент для атаки умел выбрать, как никто другой. Он никогда не нападал на того противника, который мог не просто умело обороняться, но и дать сдачи. Его не волновала воинская слава. В отличие от Святослава, Вещего волновал лишь результат. Варяга интересовала лишь победа, а не путь к ней. И если шансы на нее были невелики, Олег не пытался добиться желаемого любой ценой, ставя на карту все. Сейчас он готовился штурмовать двери рая.

Что же происходило в данный момент с Византией? Почему Олег решился атаковать сверхдержаву раннего Средневековья? Давайте проследим хронологию неудач и бедствий, поставивших могущественное государство на грань катастрофы.

В 902 году арабы захватывают последний оплот империи в Сицилии – Тавромений. Византия теряет свои позиции, а взять быстрый реванш не хватает сил.

Незадолго до этого, летом 896-го, случилась другая катастрофа. Болгарский царь Симеон I двинул на юг свои полки и в битве при Булгарофигоне полностью уничтожил ромейские войска, после чего осадил Константинополь. Византии пришлось подписать унизительный для нее мир и уступить Болгарии территории Фракии, выходящие к Черному морю. Мало того, ей приходилось, склонив голову, униженно платить Болгарии ежегодную дань, что происходило исправно вплоть до 913 года. На этом Симеон не остановился: несмотря на мирный договор, он вновь и вновь нападал на Византию, захватывая все новые территории. Болгарин ковал железо, пока оно было горячо.

Другим, не менее опасным врагом Византии на данный момент были сарацины, которые совершали опустошительные морские набеги на ее берега с юга и напирали на византийские сухопутные владения в Малой Азии. К тому же в июле 904 года один из самых дерзких мусульманских пиратов, Лев Триполийский, захватил имперский город Фессалоники. Изначально Лев с помощью подкупленных им греческих предателей замышлял захватить сам Константинополь. Но когда он неожиданно для себя столкнулся с сопротивлением, то, недолго думая, ретировался и напал на Фессалоники. Сарацинский флот состоял из 54 кораблей, на борту каждого из которых было по 200 бойцов. Этого вполне хватило для выполнения задуманного. Фессалоники подверглись разграблению. Захватив 22 000 пленников, корабли неукротимого Льва отбыли без помех на Крит. Что удивительно, византийский флот под командованием друнгария Имерия не смог им помешать, оставаясь практически безучастным свидетелем трагедии. Возможно, византиец выжидал, опасаясь, что в открытом столкновении ему не выстоять. Но на этом унижения для империи не закончились.

В это время в Византии правил император Лев VI Философ. Само прозвание императора явственно говорит о том, что человек он был, мягко говоря, не военный. Больше был известен как церковный оратор и поэт. А это было совсем не то, что сейчас было необходимо империи. Не тот был момент, чтобы перековать мечи на орала. К тому же человеком он был несчастливым и неудачливым. Философ трижды вступал в законный брак, и все три его жены скончались, оставив его вдовцом. Однако тяга Льва к супружеской жизни была настолько велика, что он решил вступить в брак и в четвертый раз, что противоречило церковным законам и накалило его отношения с Церковью. Придворный священник, не осмелившийся перечить базилевсу, против воли патриарха обвенчал императора Льва и Зою Карбонопсину. В ответ патриарх Николай наложил на Льва епитимью. И вместо того чтобы охранять свои границы от внешних врагов, которых имелось в достатке, Философ погряз в церковных дрязгах и спорах. Границы были уязвимы, мало того, уязвим стал сам Константинополь.