Русь против варягов. «Бич Божий» - Михаил Елисеев

Преодолеть сопротивление такого монстра судам Олега было не под силу. Идти напролом не имело никакого смысла, поэтому логичнее было попытаться эту пресловутую цепь обойти.

Если кто-то считает такое препятствие смешным, то глубоко ошибается. Вот лишь несколько аналогичных эпизодов, произошедших в разные времена, можно сказать от времен библейских до самого что ни на есть Средневековья.

«К сему Дунаан еще присоединил большое препятствие. Он протянул толстую и огромную железную цепь и загородил ею морскую мель, чтобы не только частые камни, но и железная цепь преградили путь Елезвою и не допустили кораблей его по ту сторону» (Страдание святого мученика Арефы).

Морская цепь в Средние века закрывала вход в бухту Пизы.

1667 год. Голландский флот, растянувшись в огромную колонну, поднимается вверх по реке Медуэй. Туда, где на якорях стоит абсолютно беззащитный британский флот. У Джиллингема путь голландскому флоту преградила цепь, протянутая с одного берега реки на другой. Эта цепь была последней и, можно сказать, единственной надеждой, на которую уповали англичане. Несколько голландских кораблей, поймав парусами попутный ветер, стали таранить цепь, стараясь своим весом разорвать ее.

И главное. 1452 год. Османский султан Мехмед II распорядился взять Константинополь в тесную блокаду, и со стороны моря в частности. Вход в гавань Золотого Рога перекрывала все та же самая, знакомая еще Вещему Олегу цепь. Прорваться сквозь нее турецкие корабли так и не смогли. Чтобы преодолеть это грозное препятствие, турки по суше волоком перетащили целую эскадру.

Ничего не напоминает?

Итак, встретив серьезное и непреодолимое препятствие, Олег высадился на берег, приказав вытащить на сушу и корабли. Лично убедившись, что вход в гавань Золотой Рог надежно перегорожен цепью и его флоту не прорваться, князь нисколько не смутился. Во-первых, у него была конница, которая спокойно обошла хитроумное препятствие по берегу. Дальше, судя по рассказу летописи, «вышел Олег на берег, и начал воевать, и много убийств сотворил в окрестностях города грекам, и разбили множество палат, и церкви пожгли. А тех, кого захватили в плен, одних иссекли, других замучили, иных же застрелили, а некоторых побросали в море, и много другого зла сделали русские грекам, как обычно делают враги» («Повесть временных лет»).

Все происходило, как и во время походов Осколда и как будет происходить во время набега Игоря. Местному населению – никакой пощады. «Они плавали в крови несчастных, терзали пленников, бросали живых и мертвых в море» (Н. М. Карамзин). Мольбы о пощаде не трогали сердца русских воинов. Страх объял империю. Жители Царьграда могли со стен наблюдать весь этот ужас, но поделать ничего не могли. Николай Михайлович говорит, что горожане «сидели в стенах Константинополя и смотрели на ужасы опустошения вокруг столицы; но Князь Российский привел в трепет и самый город». За стенами бушевало зарево огня, за стенами тек жар. Людям было страшно, тщетно возносили они молитвы, зря они призывали императора, ибо тот безмолвствовал. Оставалось лишь броситься со стен от тоски, поскольку русы своими «зверствами горы вгоняли в дрожь». Беспощадному разгрому подверглись беззащитные монастыри, ибо строгий взгляд древних икон не мог остановить русские дружины.

Древнерусское войско, состоявшее, помимо княжеской дружины, из свободных славян-общинников, славилось своей храбростью и ратным умением, о чем неоднократно писали очевидцы из разных стран. Но под стенами Царьграда противостоять ему было просто некому. Так что оба эти качества остались до времени не востребованы.

Олег разделил полки на две части, у каждой из которых была своя задача, тем более что прямого штурма Константинополя он не планировал вовсе. Первая, возможно большая, часть войска под его личным предводительством опустошала окрестности города. Делали они это, как уже отмечалось, жестоко и беспощадно, о чем и свидетельствует летопись. Олегу нужно было хорошо припугнуть византийцев, показав силу своего войска, его агрессивный настрой и, возможно даже, его жажду крови и наживы. С этой задачей княжеские бойцы прекрасно справились. Зацвели вокруг столицы огни, оставляя после себя черные пепелища. Груды развалин оставались там, где прошли русские дружины. Угостили русские греков кровавой баней. Теперь густой запах гари обнимал цветущую столицу, а по небу текли реки черного дыма. И не было видно людским страданиям конца. Летописец не замалчивает «подвиги» воинов Олега, он их просто перечисляет, подводя этим философский итог: война, она и есть война.

Это было страшно, но несмертельно, ибо ладьи Олега под стенами Царьграда еще не появились. Значит, цепь добросовестно держит их, и вреда с этой стороны ожидать не приходится. Вещий предвидел это. Поэтому вторая часть войска занималась привычным для русов и славян делом – перетаскивала ладьи волоком по суше. В обход цепи. Проблема была в том, что судов было огромное количество. Но это вопрос решаемый. На Руси издавна перевозили на катках легкие суда через водоразделы между большими и малыми реками. Даже на главном водном пути «из варяг в греки» было немало «волоков», т. е. участков суши, на которых суда приходилось тащить на катках или просто нести на руках. Поэтому Новгородская I летопись младшего извода (сохранившая более древний летописный текст, нежели «Повесть временных лет») буднично сообщает, что сначала Олег повелел вытащить ладьи на берег. Подразумевая, что это было сделано для того, чтобы волоком перетянуть их в обход цепи. Суда у варягов и славян были легкими, не зря на них и находилось не более 40 человек. Это не византийские дромоны. В арабском труде «Табаи аль-Хайа-ван», принадлежащем Марвази (написанному около 1120 г.), есть ссылка, что, по преданию, несмотря на поставленные в заливе цепи, русские достигли Константинополя, обойдя их посуху. Только вот под парусами или без таковых, ученый араб не уточнил.

Что же касается передвижения судов русов по суше, Олегу не нужно было ставить на колеса одномоментно всю свою флотилию. Для такого мероприятия колес не напасешься. Но это было и не нужно. Ладьи требовалось перевозить постепенно, а дорога была рядом, возможно, та же самая, которой много лет спустя воспользуются и турки. Колеса же могли значительно облегчить тяжелый труд. То же самое можно сказать и о парусах. Зная тягу Олега к красивым рисованным поступкам, это вполне могло и быть, пусть и не на всех судах. Корабли, плывущие по суше, как по морю, пусть и на катках, но зато под парусами, должны были впечатлить врага. А это было сейчас то, что нужно Олегу.

Ладьи на колесах и под парусами встречаются у датского хрониста XIII века Саксона Грамматика в описании подвигов такого же легендарного, как и сам Олег, героя Рагнара Лодброка, или, как его еще называли, Рагнара Кожаные Штаны. Грамматика они не сильно удивляют и не кажутся чем-то нереальным и фантастическим. Рагнар – викинг, и Олег – тоже. Вполне вероятно, что среди норманнов подобная практика имела место.

В итоге тяжелый труд дал свои плоды. Теперь вся бесчисленная русская флотилия занимала бухту и угрожала городу со стороны моря.

Паника затрясла византийские сердца. Испуганные греки предложили Олегу мир и согласились давать дань. В знак своей покорности они выслали русскому войску съестные припасы и вино. «Князь отвергнул то и другое, боясь отравы, ибо храбрый считает малодушного коварным». Насколько верно оказалось это предположение, источники умалчивают.