Поцелуй под северным сиянием - Никки Логан

Китти чуть не задохнулась от обиды.

– Но факт остается фактом: ты не могла остаться, потому что я любил свою жену. У нас в тот момент были кое-какие проблемы в отношениях, и я не мог позволить себе испытывать эти чувства к тебе, тем более не мог доверять им.

– Так у вас были проблемы? Какие? – произнесла Китти, хотя ей отчаянно хотелось спросить: «О каких чувствах ко мне ты говоришь?»

Чтобы выгадать немного времени, Уилл завел машину и медленно тронулся с места. Китти, откинувшись на спинку сиденья, ждала его ответа. Она была готова прождать еще пять лет, лишь бы наконец расставить все точки над i, раз и навсегда оставив позади все, что случилось с ней в Непале.

Уилл снова ответил не сразу.

– Что Марсела рассказывала о себе? – спросил он.

– Что она родом из Луизианы, из большой семьи, что родители хотели видеть ее учительницей, но она стала художницей. Вот, пожалуй, и все.

– Ты знала, что ее родственники были против нашего с ней брака?

– Нет.

– Они мечтали отправить Марселу учиться богословию. Думаю, они были бы только рады, если бы она стала домохозяйкой, полностью посвятила себя мужу и детям, как ее сестры.

– Так почему же ее близкие не обрадовались вашей свадьбе?

– Потому что они узнали, что я собираюсь в Непал. Правда, в глазах Марселы эти намерения сделали меня лишь еще привлекательнее, и она удвоила свои усилия.

«Свои усилия»?

Китти удивленно взглянула на Маргрейва.

– Ты считаешь, она вышла за тебя, чтобы вырваться из-под гнета своих родных?

– Я знаю, что это так.

– Марсела обожала тебя.

– Скорее хотела обожать. Я стал для нее удобной возможностью уехать из Луизианы и, освободившись от давления родственников, заняться тем, чем она мечтала, – рисованием. – Глаза Уилла наполнились печалью при мысли, что жизнь Марселы вскоре оборвалась – недолго она наслаждалась свободой. – Как оказалось, моя жена знала себя не настолько хорошо, как ее близкие, а уж я тем более заблуждался относительно ее характера. Когда мы только переехали в Непал, она восхищалась местной природой и тем богемным образом жизни, который могла там вести. Но вскоре Марсела забросила кисти и краски, перестала выходить из дома. Культура Непала начала казаться ей чуждой, местная пища – слишком непривычной, вид гор ее угнетал. А я тогда только становился на ноги и был вынужден очень много работать, часто и подолгу отсутствовать, хотя так был нужен ей рядом.

В памяти Китти всплыли воспоминания о том, как Марсела ночами бродила по дому, страдая бессонницей, слабо улыбалась, пила слишком много вина… Уилл взял всю вину за это на себя.

– В глубине души я понимал, почему она за меня вышла, но все равно старался сохранить этот брак, ведь я верил, что вдали от родных таланты Марселы расцветут. – Маргрейв остановил машину и выключил двигатель. – Пять лет назад Марсела совсем упала духом. Я ушел с головой в работу, а она хваталась за любое занятие, чтобы отвлечься от выбранной ею жизни.

– И тут появилась я, – вставила Китти.

– И Марсела встрепенулась, заразившись твоим светом, энергией и даже твоей любовью к Покхаре. Она увидела Непал твоими глазами. Но когда ты уехала, она снова впала в депрессию. Вот почему я попросил тебя оставить нас. Это были худшие времена нашего с Марселой брака. А твое присутствие, напоминающее о том, что могло бы произойти, казалось мне опасным. Мне следовало сказать тебе, что я отсылаю тебя из-за своих чувств к тебе. Прости.

Сердце Китти гулко застучало.

– Каких чувств?

Маргрейв вскинул на нее глаза:

– Ты помнишь наши взаимоотношения, наши разговоры, помнишь, как мы вместе смеялись?

– Да, – выдохнула она.

– Ты когда-нибудь скучала по этому?

«Каждый день», – мелькнуло у Китти в голове.

– Да.

Уилл лишь кивнул, словно подтвердив: «И я тоже».

– Вот почему мы не можем быть друзьями. Потому что это чувство все еще живо.

– Кажется, я смотрю на это более оптимистично, – ответила она.

– У тебя еще много работы по озвучке репортажа из Цюриха?

– Я не успела ничего записать, ведь кое-кто неожиданно вмешался.

– А можешь немного поработать сегодня, чтобы завтрашний день у тебя был свободен?

– Да, а в чем дело?

– Завтра утром я везу группу ученых в научноисследовательский центр. Скорее всего, эта поездка займет несколько часов, но пока мы будем там, ты сможешь увидеть охранную зону, где обитают белые медведи, и, если повезет, полюбуешься на них самих, занимающихся своими делами.

Китти улыбнулась Уиллу:

– Надеюсь, эти медведи не бьют чечетку, как цирковые, иначе я буду очень разочарована.

– В общем, как хочешь. Я тебя приглашаю с собой. От всей души, – добавил он, увидев, что собеседница вопросительно подняла бровь.

– А если мне позвонят из аэропорта?

И тут же в кабине словно повеяло холодом. Неужели они забыли о том, что, когда объявят посадку на рейс Китти, она должна будет улететь отсюда, вернуться к своей занятой жизни?

– Давай положимся на волю судьбы, – прошептал Уилл. – Я уезжаю завтра в полвосьмого – с тобой или без тебя.

Отличные новости! – услышала в трубке Китти, позвонив в аэропорт рано утром. – Авиакомпания договорилась с местными авиалиниями, и вскоре всех пассажиров с вашего рейса доставят домой.

Странно, но Китти почему-то не испытала облегчения от этих слов – скорее разочарование.

– Но всех сразу перевезти не получится – вас слишком много, – продолжила служащая аэропорта. – К сожалению, вы не попали ни на один из сегодняшних рейсов. Может быть, вы улетите завтра.

– Вы серьезно?

– Сейчас «медвежий сезон», мадам, и нам надо перевезти сто шестьдесят человек с вашего рейса, а еще всех наших клиентов, уже оплативших билеты. Мы отправляем пассажиров согласно номерам их мест.

Это значит, что те, кто летел в первом или бизнес-классе, будут иметь преимущество.

– Я ваша клиентка, и я плачу вам деньги.

– Мы делаем все возможное, мадам.

– Ладно, – вздохнула в трубку Китти. – Держите меня в курсе. Спасибо.

Собравшись в поездку, о которой говорил Маргрейв, Китти крикнула, перегнувшись через перила на втором этаже:

– Кажется, у тебя сегодня будет компания!

Уилл отозвался не сразу, и Китти успела испугаться, не передумал ли он после всего, что было между ними вчера.

– Хорошо. Захвати свою камеру, – донеслось наконец снизу.