Когда сгущается тьма - Джеймс Гриппандо

— Кого — их?

Тут Бушмен зашептал так тихо, что Джек едва разбирал слова.

— Исчезнувших, дружок.

— Стало быть, она мать исчезнувших? — уточнил донельзя озадаченный Джек.

На лице у ямайца проступил ужас, словно он отказывался верить, что Джек произнес эти слова вслух.

— Но что, черт побери, это значит? О каких исчезнувших вы толкуете?

Ямаец в испуге отпрянул, стиснув в ладони подаренное Фэлконом ожерелье.

— Я не отдам вам его! Ищите себе другой оберег. А этот — мой!

Джеку хотелось что-то сказать — как-то его успокоить, но нужные слова не находились. Между тем ямаец со всех ног припустил к мосту, размахивая на бегу одной рукой, а другой прижимая к груди ожерелье. Джек, стоя на набережной в лучах заходящего солнца, следил за ним глазами до тех пор, пока его силуэт не растворился в сумраке под мостом.

Определенно этот человек нездоров и бредит как сумасшедший. Джек, однако, не сомневался в двух вещах. Первое: ямаец искренне верил в то, что говорил. И второе: попытайся Джек хотя бы в шутку отнять у него ожерелье, подаренное Фэлконом, он, без сомнения, убил бы его. Потому что это ожерелье, состоявшее из металлических бусин, было его защитой, его оберегом.

Около девяти вечера Алисия встретилась с детективом Барбером в Центре судебной медицины имени Джозефа Х. Дэвиса — трехэтажном корпусе, входившем в медицинский комплекс Университета Майами и Джексоновского мемориального госпиталя. Расположенные поблизости раковый центр, глазная клиника и спинальное отделение считались лучшими медицинскими учреждениями в Майами. Однако на медицинскую науку в Университете Майами средств также не жалели, и выстроенный несколько лет назад Центр судебной медицины Дэвиса представлял собой вполне современное здание, снабженное первоклассной аппаратурой, где работали квалифицированные сотрудники и крупные ученые, известные во всем мире.

Обнаруженное в багажнике машины Фэлкона изуродованное мертвое тело вызвало немалую тревогу в полицейском руководстве Майами-сити. Одно дело — психически неуравновешенный бомж с суицидальными намерениями, стремившийся перемолвиться словом с дочерью мэра. Но жестокий убийца с патологическими наклонностями — явление совсем другого порядка. Для следственной группы здесь не было мелочей, поэтому возобладало мнение, что Алисия Мендоса должна взглянуть на тело жертвы до аутопсии, которая сделает его неузнаваемым. Анализ отпечатков пальцев результатов не дал, и установить личность убитой женщины пока не представлялось возможным. Хотя лицо ее было изуродовано до неузнаваемости, сочли, что особенности телосложения, фрагменты одежды или другие детали могут позволить Алисии ее опознать, если она когда-либо с ней встречалась. Если между Алисией и убитой существовала какая-то связь, то полиция хотела знать об этом с самого начала расследования.

Помощник судмедэксперта проводил Алисию и детектива Барбера в анатомический зал номер три. Барбера в Центре Дэвиса хорошо знали, поскольку он работал в убойном отделе уже много лет. Но Алисия была здесь человеком новым.

— Вы присутствовали когда-нибудь при вскрытии? — спросил ее помощник судмедэксперта.

— Один раз, — сказала Алисия. — Когда училась в академии.

— Понятно. Если у вас закружится голова, сразу же дайте мне знать.

Распахнулась пневматическая дверь, на посетителей повеяло леденящим холодом — климатические установки поддерживали здесь стабильно низкую температуру, и Алисии на мгновение показалось, будто она очутилась в эпицентре атаковавшего Майами арктического циклона. Лившийся с потолка яркий свет флуоресцентных ламп отражался в белоснежных стерильных стенах помещения и бежевом кафеле, покрывавшем пол. Обнаженный, пепельного оттенка труп лежал лицом вверх на столе из нержавеющей стали в центре комнаты.

Знакомый с детективом судмедэксперт отрекомендовался Алисии как доктор Петрак и сказал что-то с таким сильным восточноевропейским акцентом, что Алисия не поняла.

— Он говорит, что мы пришли как раз вовремя, — перевел детектив.

По мнению Алисии, однако, они пришли слишком поздно. Потому что аутопсия уже шла полным ходом. Два глубоких разреза располосовывали тело от плеча к плечу. Они углом шли через груди к солнечному сплетению, а третий, еще более глубокий разрез, рассекал тело от грудной кости до паха, образуя стержень буквы «Y» — классическая форма рассечения у патологоанатомов. Печень, селезенка, почки и кишечник были аккуратно извлечены из реберной клетки и брюшины и лежали на стоявшем рядом большом секционном столе. Труп, по сути, представлял собой пустую оболочку бывшего человеческого существа, и, взглянув на него, Алисия испытала легкую дурноту. А может, причиной послужил сладковатый запах дезинфекции, которым, казалось, здесь все было пропитано.

— Вы в порядке? — спросил доктор Петрак.

— В полном, — сказала Алисия.

Доктор приступил к исследованию размозженной правой скулы убитой, осветив поврежденный участок лица специальной лампой, дававшей ослепительно белый узконаправленный луч. Он настолько сосредоточился на своем занятии, что кустистые брови, сведенные вместе, образовали у него на лбу некое подобие толстой волосатой гусеницы. Потом, отложив скальпель и пинцет, Петрак взял в руку небольшой цифровой фотоаппарат.

Алисия еще раз обвела взглядом лежавшее на столе безжизненное тело. «Безжизненное» — самое подходящее для него слово. Кем бы эта женщина ни была, в ней уже давно отсутствовали какие-либо признаки жизни. Ногти на руках обкусаны чуть ли не до мяса. Большие пальцы ног деформировались — возможно, из-за длительного ношения неудобной обуви. На коленях выделялись странные мозоли, обесцвеченные смертью и временем. Они свидетельствовали, что эта женщина, возможно, изо дня в день ползала на коленях по асфальту, вымаливая у прохожих подаяние. Любопытная деталь, но вряд ли поможет ее идентифицировать. Возможно, ее личность так и не будет никогда установлена. Алисии стало жаль эту женщину, а секундой позже она испытала острое чувство разочарования по отношению к себе и другим гражданам Майами-сити. Воистину люди зачастую сочувствуют своему ближнему, когда уже слишком поздно.

— Интер-р-р-есно, — сказал доктор Петрак. — Очень ин-тер-р-р-есно.

Алисии неожиданно вспомнился эпизод из старого юмористического сериала «Посмеемся вместе», который она видела по кабельному телевидению. Доктор Петрак разговаривал, как один комедийный актер из этого фильма, носивший круглые очки в металлической оправе и форму немецкого солдата времен Второй мировой войны. «Р-р-р-авняйсь! Смир-р-р-на!»

— Что там? — осведомился детектив Барбер.

«Арт Джонсон. Так звали того комика». Алисия вовсе не пыталась отвлечься от происходящего, просто подобные умственные упражнения помогали восстановить кровоснабжение мозга и забыть хоть на время о противном сладковатом запахе.

— Офицер Мендоса, какие мысли у вас возникают при виде женщины с адамовым яблоком? — обратился к ней доктор.