Дайвинг для крокодила - Дарья Калинина

В числе тех, кто примерил маску Урода и погиб после этого, были еще двое друзей деда Лаврентия, сгинувшие в сталинских лагерях. Лаврентий подробно вспоминал каждый случай в отдельности и пытался обобщать. Обобщения были таковы, что маску следует уничтожить.

«Но так как у меня самого рука не поднимается ее расплавить, то сделай это ты, Клавушка! – писал дед Лаврентий сестре. – Бог с ними, с деньгами. Ты никогда жадной до них не была, я это знаю. Да и глупо под старость вдруг начать их любить. С собой на тот свет все равно ничего не возьмешь. Это я только под старость понял, а ты, я думаю, всю жизнь точно знала. Так что верю, ты с маской расправишься, как я того у тебя и прошу».

– Он в самом деле хотел, чтобы баба Клава ее уничтожила.

– Читай дальше!

Вместо этого Леся взглянула на конверт.

– Ого! Письмо почти три месяца назад написано!

– Какая разница! Читай!

«Настене доверить это дело я никак не могу, – продолжала читать Леся. – Ты ее знаешь. Она маску продаст или натворит с ней других глупостей. А я не хочу, чтобы маска продолжала свой кровавый путь. Ее надо уничтожить. Я так решил. И это есть моя последняя воля, которую я тебе и излагаю в этом письме».

– Но как это сделать, старик не пишет.

– Дальше что?

А дальше дед Лавр писал сестре:

«В благодарность за твою услугу я завещаю тебе дом и все, что находится в нем. Ну, ты, я думаю, понимаешь, о чем идет речь. Маска тоже тут, в том месте, где ей и надлежит быть. Там ее никто не найдет, кроме тебя, Клавушка. Потому что ты всегда была умницей. И помнишь наши с тобой детские игры в прятки и прочие игры в доме у родителей. Ты всегда так удачно пряталась, что никто из остальных детей найти тебя не мог. Вот я почему-то вспомнил о тех временах. И теперь точно знаю, что ты маску из тайничка вытащишь, уничтожишь и дашь моей душе долгожданный покой».

В письме было еще много сентиментальных и очень личных вещей. Дед Лаврентий под старость заново переживал всю свою долгую жизнь. И так как он ни с кем, кроме сестры и внучки, не общался, то и изливал свои мысли на бумаге, а потом отправлял их к сестре. Внучка не больно интересовалась дедом и его душевным состоянием. Видимо, дед Лаврентий это понимал. Но внучку свою не осуждал.

«Она молодая, еще жизни не знает. Зачем ей со стариком сидеть? Пусть уж лучше с мужем. Тем более что мужик он толковый. За ним она не пропадет, в этом я спокоен. Единственное, что тревожит меня, – это маска».

И дальше снова шли описание тревог деда и его воспоминания. Неожиданным диссонансом всему письму стал короткий абзац почти в самом конце.

«А недавно вспомнил я нашего дядьку Артема. Помнишь еще его? Нет, наверное. Давно это было. Ну, я тебе его напомню. Дюжий такой детина, в деревне у бабушки Фроси каждое лето гостил. Конечно, помер давно, а я что-то его вспомнил. Вышел вчера из дома, стою на крыльце, и он вроде как у забора стоит. Только с другой стороны. Ну, пока я очки искал, чтобы разглядеть, его уже и не стало. Растворился в воздухе, как его и не было. Он-то растворился, а я все думаю, к чему бы это? Не иначе как и мой конец не за горами. Раз покойники уже мерещиться мне за оградой стали».

Дальше дед Лаврентий тепло прощался с сестрой и обещал писать. Однако свою судьбу он предугадал верно. И больше написать сестре ему не довелось.

Подруги закончили читать письмо и переглянулись. Когда это не помогло, они спустились на кухню и налили себе по чашке холодного чаю с лимоном. Но и это не помогло собраться их мыслям. Федор храпел, Нинусик шебаршилась на чердаке, баба Клава дремала у себя в комнате. Все были при деле и в обществе подруг не нуждались.

Кире внезапно показалось скучным просто сидеть в доме, когда все заняты своим делом. И она предложила:

– Погода отличная. Может быть, пойдем на пляж?

– Пойдем!

– Тогда бери матрасик, купальники, крем от загара, масло для загара, полотенца и шляпы.

– Это все? – не без иронии спросила Леся.

– Все. Нет, еще письмо. На пляже перечтем еще раз.

Все эти вещи поместились в элегантную сумку из плетеной соломки, украшенную зелеными розами, которую Леся приобрела в комплекте со своей новой летней шляпой и шлепанцами. Все вещицы были выполнены из декоративной соломки. И необычайно нравились Лесе. Так что сумку она несла с удовольствием. А на долю Киры достался надувной матрасик, на котором было так приятно и мягко лежать! Совсем другое дело, нежели использовать старое покрывало, сквозь которое чувствуется каждый камешек и даже травинка.

До речки оказалось не больше десяти минут ходу. Даже меньше, чем подругам показалось в первый раз. Весь берег был одним сплошным пляжем. Кучерявая травка, мелкий песочек, журчащая прохладная вода.

– Живописное местечко! Тут и устроимся!

Подруги переоделись и взялись за подготовку к принятию солнечных ванн. Дело это, кто знает, не такое уж простое. По какой-то непонятной причине разные участки кожи реагируют на солнечные лучи по-своему. Почему они это делают? Должно быть, по той же причине, по какой волосы на голове ложатся как угодно, но только не так, как хочется их обладательнице. По той же, почему прыщи вскакивают на самом видном месте и непосредственно перед важным свиданием. И по той же причине, почему ногти на пальцах стараются растрескать только что намазанный на них в дорогом салоне лак.

Одним словом, для того чтобы загар получился равномерным, подруги намазали грудь, верхнюю сторону рук и плечи фильтром от солнечного излучения. А вот ноги и живот, наоборот, маслом для загара. Оно и само по себе было темно-коричневого цвета. Приятно пахло пережженным деревом и делало ноги смугло-золотистыми почти сразу же.

Покончив с этими приготовлениями, подруги улеглись на велюровую простынку, прикрепленную к матрасу сверху специальными липучками. Поставили возле себя бутылочку питьевой воды с разбрызгивателем, чтобы увлажнять пересыхающие участки кожи, и наконец почувствовали, что загар начал схватываться.

– И что мы имеем? – произнесла Кира, когда ей надоело лежать молча и наблюдать за окружающими.

Поблизости копошились только мамаши с детишками. Да какие-то грязноватые подростки возились возле еще более заляпанного грязью мотоцикла. Ничего интересного! И волей-неволей Кира вспомнила про загадку, которую подбросила им баба Клава.

– Где письмо?

– У тебя.

– Нет, у тебя.

– У тебя, я сама клала тебе его в сумочку.

– А я оставила ее дома!

– Но письмо я уже вытащила и переложила в свою соломенную!

– Так я и говорю, что письмо у тебя.

– А потом ты сказала, – невозмутимо продолжала Леся, – что оно там среди прочего барахла потеряется. И ты его вытащила и сунула к себе в карман шорт.