До последнего вздоха - Лариса Павловна Соболева

скарбом, да и сам хозяин тайком бежал, видать, за границу подался.

— А чего ж это он так? — недоумевал Степан. — От кого бежал? Вроде некого и нечего бояться ему. Я работал у него, а не замечал за ним худых дел.

— Мы ж не можем всего знать, — оправдался конопатый. — Баре особняком живут, с нами речей о своем житье-бытье не заводят.

— Я бы заметил без речей, — уверенно заявил Степан.

— Оно-то так… — сказал второй, в роже в оспинах. — Но все оттудова сбёгли, все, даже крестьяне, что в замке не жили, а близ него домы свои имели. В город подались.

— Разве не признавались они, по какой такой причине бросили насиженные места? — спросил Степан. — У вас тут куркули живут, удавятся за никому не нужное треснутое колесо от телеги, и вдруг бросают дом? Странно мне то.

— Нечистый там поселился, — шепотом произнес второй.

— Нечистый? — рассмеялся Степан. — А ты сам его видал?

— Не видал, но слыхал, — огрызнулся второй.

— Так и я это… слыхал, — сказал рыжий. — Да не раз.

— Кажную ночь, — нахмурившись и глядя в сторону, невесело начал второй, — уж который месяц в Элизиуме нечистый… шумит. Далеко слышно. Будто черти тризну правят. И никакого объяснения тому нет. От страха все ушли из деревень кругом замка. А коль не веришь, сам ступай туда да послушай своим ухом. Бесовщина там начинается ночью.

— И что, никто не живет в замке?

— Нынче никто, — ответил рыжий, так как второй молчал угрюмо. — Экономка Арина Павловна приходит, по привычке проверит цельность добра в дому и уходит. Пустым замок стоит и днем и ночью, от людей пустым. Другие силы там ночью гуляют, иной раз огни тама мелькают в окошках — люди видали. Лучше днем туда сходи, раз интерес имеешь, днем вроде тихо там.

Раз экономка приходит с проверкой и запирает усадьбу, значит, там все цело, не золото, так другие ценности возьмет, решил Степан.

— Днем не услышать бесовскую тризну, — насмехался над обоими он. — Ночью пойду. Айда со мной?

— Не-не-не, — замахал рыжий руками. — Сам, сам.

— Ну, сам так сам. А как же экономка заходит туда, не боится?

— Она ж баба… — вздохнул второй, словно завидуя всем бабам мира. — А баба завсегда с сатаной договорится. Не ищи желающих, не найдешь пойти туда с тобой днем, а ночью так тем паче. Да и как зайти? Ключи экономка у себя держит.

Степан лишь усмехнулся, нет таких дверей, которые нельзя открыть. Да ни за что он не упустит возможность пошарить в замке без боязни, что поймают и отправят на цугундер. Не может быть, чтобы хозяин не оставил часть сокровищ до лучших времен. Не боялся Степан никаких бесов, к тому же от людей недобрых имелся нож, а от нечистой силы крестное знамение да молитва с собой.

Едва стемнело и город угомонился после дневных забот, вышел он из номера, комнату снял прямо в трактире и отправился по пустынным улочкам к усадьбе. Его шаги отдавались на каменистой мостовой гулким эхом, даже не по себе стало: город словно вымер, как будто Степан остался один, только он и неизвестность. И фонари молча наблюдали за ним, бросая желтые пятна под собой… Внезапно он остановился, стукнув себя по лбу:

— Эк, башка моя дурья, фонаря-то я не взял!

Решил не возвращаться назад — примета плохая, да и где б он искал в трактире фонарь, чего доброго перебудил бы всех. Спички с собой, не однажды ему приходилось работать в кромешной тьме, авось сухостой подвернется, ведь кругом усадьбы рощи и заросли непролазные.

Вопреки ожиданиям, выйдя за пределы городка, он с удовлетворением крякнул, ибо дорога к замку неплохо освещалась. Степан поднял глаза и улыбнулся: полная луна красовалась в небе, яркая, словно зажгли ее изнутри, и далеко распространяла рассеянный свет. Да звезды сверкали весело, подбадривая ночного путника, мол, иди, Степка, тебя ждет большой куш и приключения.

И он пошел. Скоро из темноты на фоне звездного неба проявился черный силуэт замка с башней, облитый с одной стороны лунным светом, второй стороной сливался с тьмой. Однако! Присмотревшись, Степан озадачился: одно окно выделялось на втором этаже… Да там свет, такой тусклый бывает только от керосиновой лампы или от камина.

— Там кто-то есть…

Чего греха таить, Степан похолодел. Это что ж получается, приятели в трактире говорили правду, нечистый гуляет по усадьбе? А кому еще там гулять, когда добрый люд спит крепким сном? И самые безумные картины с адскими кипящими котлами и чертями предстали перед глазами вора, который никогда и ничего не боялся, так как страшней его детства и всей последующей жизни вряд ли что-либо случается. В тот миг Степан испытал подобие страха, давно забытое состояние, почему подобие — потому что оправился быстро.

В самом деле, что ждет его внутри дома Беликова? Смерть? Так не раз встречался с ней и благополучно ускользал. Когда понял, что остановило его — страх увидеть нечто уродливое, что не постигнуть разумом, с чем не справится его душа, — Степан поправил кепку и достал нож. Пока не увидишь, бояться некого и незачем, вдруг в дом забрался такой же охотник до чужого добра? А потому одним глазком следует заглянуть и посмотреть, кто там.

Ограда из железных прутьев высока, но перемахнул он через нее с ловкостью акробата в цирке. К парадному подбирался, перебегая от одного к другому дереву, дубовая дверь с ковкой поддалась… Что ж, не ошибся, некто проник в усадьбу, ведь созданию ада не нужна открытая дверь, проникнет и через стены. Достаточно было небольшой щели, чтобы Степан протиснулся в нее и почуял носом знакомый запах этого дома, только малость застоявшийся, чувствовалось, что здесь поселилась пустота.

Осмотрелся… Лунные лучи проникали в окна, этого было недостаточно… И никого. Однако свет брезжил на втором этаже… Степан запрокинул голову и осмотрел два балкона, на одном располагался оркестр во время балов, а второй просто торчал на противоположной стороне лишним отростком. На нем любил стоять Беликов и наблюдать за гостями, там же он беседовал с нужными людьми.

И вдруг до ушей долетел неразборчивый голос… бубнил кто-то на одной ноте… Степан шел вглубь дома на цыпочках, сжимая нож в кулаке, глаза бегали от стены к стене в поисках неизвестных грабителей. Никого не заметил его зоркий глаз. Тогда ступил на первую ступеньку мраморной лестницы, начал медленно, осторожно ступая на следующую ступеньку, подниматься вверх…

Он умел становиться бесшумным и невидимым…

Второй подъем ведет на крышу, в мансарду и башню,