Движение к цели - Дмитрий Ромов

замечаю за главпочтамтом троллейбус, идущий в мою сторону.

Проезжаю на нём две остановки, и выскочив на Кирова, бегу к «Солнечному». Лишь бы эти уроды были здесь. Я заглядываю за ширму. И они, к счастью, оказываются на месте.

— Привет акулам игорного бизнеса, — говорю я с улыбкой, стараясь, чтобы по моему виду нельзя было понять, что я взволнован и разъярён.

А я действительно разъярён. Вот же он урод. Сука! Собака моя ему понравилась. Что ещё моё он решит забрать себе? Да даже не в том дело, что моё. Это же живое существо и с ним нельзя, как с вещью. У него и психологическая травма может быть. Он испугался, естественно. Оказался в неизвестной и непонятной обстановке. Опять же, как он его схватил так быстро и беззвучно? Набросил на него сеть? Или что-то типа одеяла, чтобы не прокусить было! А может, накинул на шею удавку? Урод! Приманил, сука?

Кажется, моё появление не слишком радует молодых предпринимателей. Я замечаю некоторые признаки недовольства. Впрочем, они стараются не показать, что не особенно мне рады.

— Здорово, Бро, — кивает Каха. — Ты говорят с Пашей Цветом скорефанился?

— Да как скорефанился? Просто поговорили, шашлык поели и все дела. Быстро новости летают.

— У нас всё быстро. Сам понимаешь, город небольшой. Не Москва, как-никак. Ну чё, когда ставить будешь?

— Поставлю. Скоро начну, не будете знать, как от меня избавиться.

— Да ладно, зачем избавляться, ты ж нам деньги свои принесёшь. Треть того, что принесёшь, наша. Нормально, же?

— Нормально. Договор есть договор. Всё железно. Слушайте, пацаны, дело есть. Мне надо срочняк с Киргизом увидеться. Вот прямо позарез и прямо сейчас. А я забыл адресок его спросить, когда договаривались. Можете выручить?

— Я не знаю, — сразу заявляет Каха. — Спрашивай у Рыжего.

— Кирилл, — обращаюсь я к нему. — Ну чего? Скажешь?

Тот молчит, соображая, что ответить, а потом машет головой.

— Не. Как я могу без его разрешения? У него спрашивай.

— Блин, Рыжий, ну ты интеллектуал, в натуре. Как я у него спрошу, если я адреса не знаю. А мне позарез надо, пардон за повторение. Позарез и сейчас. Промедление смерти подобно. Все на штурм Зимнего. Давай, не крути задом. Говори адрес.

— Нет, — не соглашается он. — Чтобы он меня потом на куски порезал? Мне такое не надо. Ну, нах…

— Надо, Рыжий, надо. Говори уже давай. И, я предвижу, что он тебя скорее на куски порежет, если ты мне не скажешь адрес. Впрочем, поручиться не могу. Рискуй, если хочешь. Можешь сам меня к нему отвезти. Ты тачку починил уже?

— Да пошёл ты, — шипит он.

— Короче, мне что начинать тебе пальцы выламывать? — начинаю терять я самообладание и рявкаю. — Говори уже!

— Береговая 217 В, — выпаливает он.

— Ну вот. Это где, на том берегу что ли?

— Да, у нового моста.

— Спасибо, брат. Так что, может подвезёшь?

— Машина в ремонте, — зло отвечает он.

— Ну ладно, и на том спасибо. Бывайте, ребята.

Я выхожу на улицу и подхожу к краю дороги. Машин мало. Можно проторчать здесь долго. Да и в такой шанхай не каждый захочет ехать. Так и есть. Водитель «Москвичонка» выглядит перепуганным и когда слышит куда именно мне надо, молча жмёт по газам.

Я машу всем, кто в это время проезжает мимо, кроме скорой и милиции. Наконец, останавливается «буханка» с надписью «Горгаз» и призывом «При утечке газа звонить 04». Апатичный водитель лет пятидесяти безо всяких эмоций произносит только одно слово:

— Сколько?

— Туда и обратно десять, — говорю я, не желая мелочиться.

Он молча кивает.

— Там надо будет подождать несколько минут, — говорю я.

Он снова кивает и трогает. Минут через двадцать натужного шума двигателя мы оказываемся на плохо освещённой улице.

— Куда дальше? — спрашивает водила.

Да вот кто его знает… Здесь только частные дома. Покосившиеся, вросшие в землю, относительно приличные и даже новые. Разные. Только хрен разберёшь, где какой номер. Хорошо, что улица, хотя бы одна, но зато длинная, практически от моста до моста.

Ещё минут пятнадцать мы тыркаемся по этой улице, пытаясь понять, где искать нужный дом. Но находим его только благодаря толстой тётке, идущей по дороге с тяжеленной сумой. Она объясняет как подъехать к двести семнадцатому дому и как найти двести семнадцатый «В».

Водитель молчит, не сетует на нехватку времени и сохраняет полную бесстрастность. Спасибо, дорогой товарищ, что не капаешь на мозги. Когда мы наконец находим подходящий под описание тётки дом, я выскакиваю из кабины и в свете фар подхожу к старым почерневшим воротам. Калитка оказывается запертой. Ну ещё бы. Мир воровских малин не терпит открытости и гласности.

Ночь, улица, фонарь, аптека. Пахнет угольным дымом, топятся печи. По улице Береговой стелется морозная туманная дымка. Аптеки, правда, нет, а вот запустение и ощущение погружения в тоскливую атмосферу ужасника категории «Б», присутствует. Эх, если бы старина Квентин Тарантино побывал здесь со мной, мир бы обогатился новыми чудесными кинолентами. Гарантирую.

Я со всей дури стучу кулаком в деревянную дверь. С разных сторон моментально откликаются собаки, разражаясь бешеным лаем. Я будто переношусь на торфяные болота Гримпенской трясины, только вместо одного пса Баскервилей здесь их оказывается целая стая. Возможно среди этих голосов есть и голос моего Раджа.

К воротам никто не подходит. Но я сдаваться не собираюсь, поворачиваюсь к калитке спиной и начинаю долбить ногой. Делаю знак водителю, наблюдающему за моими стараниями и он посылает мне на помощь протяжные и резкие звуки клаксона. Я вам устрою Иерихоновы трубы! Пожалеете, что связались со мной.

Наконец слышится железный скрежет отодвигаемого засова и я поворачиваюсь. Дверь со скрипом приоткрывается, и за ней показывается довольно красивая старуха с горделивой осанкой и раскосыми глазами. Постаревшая дочь советской Киргизии. Тут, как говориться, все улики на лицо. Отлично, значит, Рыжий не соврал, а то с него сталось бы. Старуха выжидающе смотрит и ничего не говорит.

— Здравствуйте, — начинаю я вполне миролюбиво. — Мне ваш сын нужен.

Полагаю, это мать Киргиза. Она ничего не отвечает и со стуком закрывает дверь. Снова раздаётся звук засова. Собаки неистовствуют. Ладно. Если нужно будет высадить эту сраную калитку, я это сделаю. Обещаю. Я с удвоенной энергией продолжаю херачить по тёмным от времени доскам и херачу не останавливаясь до тех пор, пока дверь снова не открывается.

На этот раз за ней появляется сам Киргиз. Он высовывает голову и, оглядевшись по сторонам, вопросительно дёргает головой.

— Я за собакой, — спокойно, но уверенно говорю я.

Он хмурится и ничего не