Имею право сходить налево - Григорий Славин

– Зачем он это делает?..

– Я не знаю зачем, – равнодушно ответил Кирьян. – Думаю, сбивает со следа.

– Умно, – похвалил Палач. – Так, значит, понятно. Нам нужно перерезать тормозные шланги в «Жигулях».

– Пожалуй, – согласился Сказкин. – Если любите все делать красиво, можете перерезать. Но потом, как только он сядет, его нужно будет пристрелить, а голову привезти мне. Но запомните…

Произнесено это было с интонацией, требующей повышенного внимания.

– Запомните… умереть он должен только после того, как отъедет от моего дома на достаточное расстояние. Вы поняли? Ночью или вечером он обязательно ко мне приедет! Сидите неподалеку и ждите!

– Никаких проблем, – довольная, что все обошлось, заверила Марина. – Как только он отъедет от вашего дома, его душа переселится в дом предков у озера.

Сказкин присмотрелся и прищурился:

– Ты точно не нюхаешь?

– Никаких проблем, – и она положила руку на плечо Палача. – Никаких проблем, Роман Романович.

По остывшим глазам Сказкина Марина поняла – все в порядке, и этим бы все и закончилось, и ушли бы они из его дома, уладив все проблемы, но Палачу зачем-то понадобилось успокоить хозяина еще:

– Если хотите, Роман Романович, я подежурю пару дней на крыше дома напротив. Вы будете у меня постоянно в прицеле, так что муха не пролетит.

– Никаких проблем, – дрогнувшим голосом пробормотала Марина. – Он просто не выспался…

Но Сказкин уже поднимал руку. Он врезал ей по столу так, что с телефона, исполненного в виде аппарата начала прошлого века, слетела трубка, а под высоким потолком пролетело эхо грохота.

– Кирьян!.. Уведи этих дефективных, пока я их не пристрелил!..

Взятый Кирьяном под руку, Палач подозрительно прищурился:

– Мне не нравится взгляд Кирьяна. Что ты задумал, Киря?

– Уведи… – взмолился Сказкин. – Уведи, пока я еще контролирую себя…

– Присмотри за Кирей, босс, – посоветовал напоследок Палач.

Оставшись один, Роман Романович дотянулся до столика и схватил бутылку водки. Наполнил стакан и выпил, не закусывая.

Он не знал, что время плохих для него новостей даже еще не наступило. Через десять минут поступит первая плохая новость. Но Сказкин, не зная об этом, умиротворенно закрыв глаза и дыша ритмично, сопровождал движение водки внутри себя.

Честное слово, вот, честное слово – в этих колготках мы были похожи на избитых плантатором негров. Я не видел себя со стороны, но если судить по Гере, чья голова была меньше моей, то кроме негра я был похож прежде всего на мутанта. Приплюснутый нос, нет ушей, губы – как раздавленные ногой вареники. Кроме того, Гриша сумел разыскать, как и обещал, две пары, он обещание выполнил, но одна из пар оказалась ажурной вязки. Я знаю, как выглядит попа, обтянутая такими колготами, но впервые в жизни видел обтянутое ажуром лицо. Раньше меня постоянно мучило – почему, когда перехватывает задницу, я принимаю слабительное через голову, а когда перехватывает голову, укол мне ставят в задницу. Какая в этом взаимосвязь? И сейчас я еще больше запутался. Если обтянутая ажуром задница тотчас будила во мне самые сексуальные, чтобы не сказать – непристойные, желания, то сейчас я просто старался не смотреть на Антоныча, чтобы не отбить желание заниматься любовью на всю жизнь. Ничего более ужасного, чем торчащие из сетки брови и нос, я не видел.

– Значит, так, – руководил Антоныч, – утром там народа нет. Заходим, закрываем двери. Если есть охранник, Гера его вырубает.

– Почему я?

– Потому что у тебя карабин. Я беру на себя этого, Мирослава. Слава контролирует центральный вход, Гриша – черный.

– А если там еще кто-то будет? – поинтересовался я, так, на всякий случай.

– Вырубать! – решил Гера.

Нельзя не заметить, что Гера самый законопослушный из нас. Все, что он умеет, – это играть на трубе в ресторанах в качестве «живой музыки» и собирать виниловые пластинки Дакшицера и Армстронга. Парень задуряется по джазу. И вот теперь этот трубадур приказывает всех вырубать. Откуда столько решительности у человека, который тяжелее трубы в руках ничего не держал? Впрочем, чего это я говорю – в руках у него сейчас СКС – карабин Симонова. И чтобы оружие выглядело еще более кошмарно, он выпрямил штык.

Вообще мы очень похожи на грабителей антикварных салонов: у Геры винтовка, у меня – бутылка… Ну, вот, в общем, и все. А, еще – чулки!

Остановив джип у салона, Антоныч осмотрел нас взглядом командира спецназа.

– Главное – не тушеваться. Люди подчиняются только силе и жестокости. Забираем ковер и уходим. Номер с тачки снят, мы в масках. Никаких следов. Гера, не забудь в салоне карабин, на нем есть номер. Кстати, где ты взял боевое оружие?

– У алкаша купил на рынке.

– Зачем? – спросил я.

– Не знаю.

– Пошли уже, а? – взревел Гриша.

Антоныч распахнул свою дверь, мы открыли свои. Пяти секунд нам хватило, чтобы оказаться внутри помещения. Над головой звякнул колокольчик. Помня, что мне доверен центральный вход, я тут же задвинул задвижку на двери и перевернул табличку OPEN обратной стороной.

– Здравствуйте!

Резко обернувшись, я увидел мужичка лет пятидесяти. Ростом, наверное, около полутора метров, то есть ниже моего холодильника.

Пока я его рассматривал, слева от меня раздались крики. От предчувствия чего-то неприятного (началось!) я прислонился спиной к двери. Сказано охранять – я охраняю.

Гера между тем колол охранника. Можно было и не колоть, охранник, увидев перед собой винтовку со штыком, обезумел и упал на пол. Но Гере показалось, видимо, что охранник недостаточно деморализован, что от него можно ждать чего угодно, и поэтому, держа карабин за приклад обеими руками, колол охранника, как тычут палкой сквозь решетку, стараясь раздразнить медведя. Охранник повизгивал и закрывался руками. Штык ни на миллиметр не входил в его тело, но сам факт того, что его колют штыком, приводил охранника в ужас и вселял уверенность, что это только цветочки, что от человека с колготками на голове ягодки нужно ждать чуть позже.

Я перевел взгляд направо. Подняв мужичка за отвороты пиджака над собой, Антоныч теперь думал, куда его посадить. Посадил на витрину.

Стекло хряснуло, и старик провалился внутрь. Теперь из витрины торчали его плечи и голова, а также ноги в сандалиях.

– Где ковер?! – рявкнул Гриша.

Признаюсь, на месте торгаша и охранника я бы не сразу ответил на этот вопрос. Так они и поступили – выпучили глаза и онемели.

В этот момент сбоку от меня, между витриной и стеклянным витражом входа распахнулась дверь, и я увидел третьего. Откормленный как поросенок тип в светлых одеждах – я только потом рассмотрел, что это костюм, – вышел из кабинета и, не отпуская ручки двери, оценил полоумным взглядом обстановку.