Прекрасное зло - Энни Уорд

И именно в тот момент похожий на пещеру клуб затрясся. Крючок на двери одной из кабинок начал дребезжать. Сверху донесся свирепый металлический скрежет, и мы подняли глаза на покрытый разводами потолок. Свисавшие с него остатки гипсокартона стали отваливаться, заплясали и упали. Из туалетных кабинок, поправляя на ходу одежду и оступаясь на своих платформах, высыпали пьяные и обдолбанные девчонки. Взявшись за руки, мы с Джо последовали за остальными во двор, где уже собиралась толпа.

Глаза толпы были обращены на запад. В нескольких милях от нас был охвачен огнем лес на горе Водно. У нас над головами, как огромные черные бизоны, проносились военные вертолеты, заслоняя собой звезды.

На его фоне подобно пирамиде вырисовывалась гора, едва темнее неба; она высилась над городским центром, напоминая жуткого близнеца расположенной недалеко от Софии горы Витоши.

Помимо большого пожара, было множество мелких костров, и казалось, что все они разрастаются. Посетители «Помады» глядели стеклянными глазами на горящий лес и на зарево в небе. Взлетавшие от подножия горы ракеты скрывались за ее вершиной.

– Военные обстреливают мятежников, – сказала Джо с неприкрытым ужасом в голосе. Она пыталась нащупать свой телефон. – Лучше бы им, на хрен, держаться подальше от лагерей.

На мое плечо легла чья-то рука. Я подняла взгляд. За нами стоял Иэн. Не отрывая глаз от неба, он повел нас к выходу, обняв одной рукой Джо, а другой – меня.

– Пойдемте, девчонки, – тихо произнес он. – Пойдемте домой.

Мы с Джо позволили увести себя от остальных, которые так и стояли, таращась на небо и на гору. Я же все время переводила взгляд с Джо на Иэна и обратно на Джо. Они тоже не могли оторвать глаз от разыгравшегося разрушения. Внезапно Джо с полнейшим отвращением сбросила его руку со своего плеча. Потащив меня прочь, она прошептала мне на ухо:

– Я просто хочу, чтобы он оставил нас обеих в покое.

2001

Я безвылазно сидела в своей болгарской квартире, работая над туристическим справочником. В ближайшее время посещать Джоанну я не планировала. Я говорила себе, что я ответственная и что моя карьера для меня первостепенна, однако правда была в том, что теперь, когда мы решили «отдохнуть от британских телохранителей», мысль о беготне по обшарпанным улицам Скопье уже не казалась мне настолько привлекательной. Я представляла, как приезжаю в город, брожу по его переулкам, захожу в рестораны, сижу в парке, все время надеясь, что где-нибудь промелькнет его лицо. Мысль об этом была невыносимой.

Но время шло, и в один прекрасный день у меня больше не осталось отговорок. Мне вновь пришлось взглянуть в глаза реальности, в которой мне предстояло возвращение в Америку. Часы отсчитывали время, пусть я и не хотела этого признавать. Джоанна по мне скучала. Она говорила мне, что ей одиноко, а ее работа вгоняет ее в уныние. «Не знаю, сколько еще смогу этим заниматься, – сказала она. – Мне вообще больше не хочется здесь находиться».

Наконец я решилась.

* * *

Автобусы в Восточной Европе никогда не прибывали вовремя. Иногда их задерживали на границе. Иногда водитель останавливался у придорожного кафе, чтобы съесть бутерброд и выпить пару бутылок пива. Автобусы ломались. У них заканчивался бензин. Однако, что бы ни случилось, Джо всегда ждала меня. Я ничего не имела против того, чтобы взять от автовокзала такси днем, но, если я приезжала поздно, мы обе считали, что ей лучше забирать меня самой. А в этот раз я приехала очень поздно.

Джо нигде не было видно.

Я поймала таксиста-нелегала, заплатив ему гораздо больше положенного за то, чтобы он довез меня до стоявшего на холме бунгало Джоанны. Мне пришлось нажать на кнопку дверного звонка три или четыре раза, прежде чем она мне открыла. Ее лицо было бесцветным, а сама она выглядела шокированной.

– Прости меня, Мэдди! – сказала Джо, хватая меня за руку и притягивая к себе. – Мне так жаль! Я поставила будильник, но, наверное, не услышала его.

– Ты спала?

Джоанна обычно засиживалась за полночь.

– Я приболела, – ответила она, небрежно махнув рукой. – Но теперь я в порядке. Хуже всего было несколько дней назад. Позволь мне заварить тебе чаю.

На следующий день ей уже было лучше.

Оказалось, за то время, пока я работала над туристическим справочником, в Скопье не многое изменилось. Не считая мужчин в жизни Джо, конечно. Она перестала проводить время с британскими телохранителями, променяв их на участников «дерьмовой хеви-метал-группы». Ее новые приятели были македонскими парнями слегка за двадцать, назвавшими свою группу «Vengeant» («Мстительные» по-французски), ошибочно полагая, что в английском языке есть такое слово. Больше всего в этих сердитых на вид музыкантах мне нравилось то, как они относились к подобранной Джоанной уличной кошке, Панде. Они очень к ней привязались и приносили баночки вонючей рыбы. Какой бы Панда ни была шелудивой, они чесали и гладили ее свалявшийся черно-белый мех так, словно она была пушистой персидской принцессой.

Когда Джо возвращалась домой, этот безработный квартет часто собирался в ее дворике, чтобы покурить и выпить чего-нибудь, что неизменно приводило в бешенство соседку Джо, крохотную злобную старушенцию, которую они называли старой ведьмой. Она все время посматривала на них недобрым взглядом поверх каменной ограды, жаря перцы, выбивая ковры или просто дуясь от возмущения; она постоянно жевала что-то своей мощной, древней и пятнистой, как у гиены, челюстью.

– Из-за чего она так злится? – как-то спросила я «Мстительных».

Пожав плечами, один из парней ответил:

– Из-за жизни. Из-за войны. Из-за кошек.

Другой указал на Панду, которая сидела рядом с нами, толстая и довольная собой.

– У нее будут котята. Еще больше бездомных, грязных животных.

– Она беременна? – радостно спросила я и, наклонившись, стала чесать кошку, пока она не замурлыкала.

По какой-то причине «Мстительных» это очень рассмешило.

Иногда я любезно предлагала им чаю, останавливаясь, чтобы посмотреть на то, как они, сняв футболки, устраивают джем-сейшен во дворе.

– Да, пожалуйста, – говорили они. – Спасибо. Круто.

В такие моменты я понимала, почему Джоанне нравилась компания этих вечно недовольных националистов, которые, протестуя у лагерей беженцев, часто делали ее работу сложнее.

* * *

В пятницу после моего приезда, вернувшись с работы, Джоанна сказала:

– Сегодня будет вечеринка. Местные. Студенты, скалолазы, музыканты – реальные люди, а не наши соотечественники. Для разнообразия. – Она улыбнулась: – Идет?

С удивлением я осознала, что меня охватило чувство разочарования. Поняла, что в глубине души отчаянно надеялась, что мы пойдем в «Ирландский паб», где у меня будет шанс столкнуться с Иэном.