Змеевы дочки - Татьяна Корсакова

– Дети были голодны…

– …И тем самым ты вышла за рамки. Свою дневную норму они съели за обедом, отсюда вывод – ужина не будет.

– Но как же?..

– Вот так! Это мой детский дом и мои правила. Если хочешь здесь остаться, ты должна следовать им неукоснительно. Надеюсь, ты хорошо меня поняла?

– Я вас поняла, Аделаида Вольфовна.

– Вот и замечательно. Сегодня уже слишком поздно, а завтра утром начнешь клеить окна в моем кабинете. Матрена слишком занята на кухне, а ты, как я погляжу, девица весьма энергичная. Вот и займешься полезным делом.

Из детской комнаты директриса вышла, не сказав больше ни слова, даже не пожелав детям спокойной ночи. Как только со стуком захлопнулась дверь, к Галке подошел Санечка, взял за руку, сказал, глядя снизу вверх:

– Ты не волнуйся. Мы не очень голодные.

Они были вечно голодные, тень голода Галка видела в их расширившихся зрачках, в худых шеях и торчащих ключицах. Они просто привыкли быть голодными…

– Только не забирайте лампу, пожалуйста, – попросила Алена. – Мы согласные без ужина, только чтобы со светом.

В голосе ее слышался страх, и Галка вдруг осознала, что страх этот куда сильнее голода.

– Конечно, я оставлю вам лампу. – Спине вдруг сделалось зябко, словно в комнату снова ворвались сквозняки. – Но вы должны понимать, что на ночь ее все равно нужно будет погасить. Иначе керосин закончится очень быстро.

Они не ответили. Марк молча открыл дверцу печи, забросил внутрь несколько щепок, а Галка подумала, что и дрова тоже нужно экономить, потому что ходить в лес опасно из-за волков. Она оказалась не готова. Не привыкла она к такой жизни, где все нужно экономить, где похлебка из гнилой капусты – это неслыханный деликатес. И не привыкнет, наверное, никогда. Бабушка ошибалась, она не сильная, она слабая и никчемная. Никчемушница, как сказала Матрена…

– А хотите, я расскажу вам сказку? – Слова вырвались сами собой, нарушили тягостную тишину. – Я знаю много интересных сказок.

– Про принцесс? – спросила Алена, а Марк снисходительно хмыкнул. Он считал себя взрослым и не верил в сказки. Он вообще ни во что больше не верил.

– И про принцесс, и про благородных рыцарей, и про коварных драконов. Рассаживайтесь по своим местам, я начинаю.

Дети послушно уселись на свои кровати. Галка так и не смогла понять, хочется ли им услышать сказку или они просто привыкли слушаться. Но сейчас это было не так важно. Ее задача – развлечь и отвлечь. Пусть бы даже и глупыми детскими сказками. Она и в самом деле знала очень много сказок, помнила еще с детства почти наизусть. Наверное, поэтому сейчас ей было легко. Наверное, поэтому дети слушали с интересом. Интерес этот даже позволил Галке погасить лампу.

– Вам же не страшно, пока я с вами? А когда я уйду к себе, я снова зажгу свет. Вы согласны?

Они закивали. В темноте Галка скорее почувствовала это, чем увидела.

Сказок было много, но они все равно закончились. В темноте Галка слышала, как кое-кто из малышей уже посапывает во сне. Санечка точно уже спал, уткнувшись лбом ей в плечо. Галка осторожно встала с кровати, потянулась до хруста в позвоночнике. Подумалось, что, если дети все равно уже спят, керосинку зажигать не обязательно.

– Можно я включу лампу? – Марк говорил шепотом, так, чтобы не разбудить остальных.

– Тебе страшно? – Галка зажгла спичку.

– Нам всем страшно. Это плохой дом.

– Он не плохой, он просто очень старый.

Огонь со спички перепрыгнул на фитиль. Галка отрегулировала лампу так, чтобы света от нее было минимум, поставила обратно на тумбочку, сказала:

– Спокойной ночи, Марк.

– Спокойной ночи.

– Я тут рядом, в соседней комнате, – добавила она. – Если нужно, зовите.

– Зачем? – Черные глаза Марка в темноте были похожи на угли. – Ты все равно завтра уйдешь. Зачем нам тебя звать? – В его голосе не было обиды и злости, только безысходность. Он единственный из детей не забыл Галкины слова о том, что она уйдет.

Она ничего не ответила. Что она могла ответить этому не по годам серьезному мальчику? Она сама еще вчера была ребенком. Ее не готовили к тому, что случится. Или все-таки готовили, но вспоминать об этом не хочется так же сильно, как детдомовским детям не хочется помнить, что завтра она уйдет?..

Из спальни она вышла так же молча, как до этого Аделаида, только дверью не хлопнула, а прикрыла аккуратно, чтобы не разбудить детей. После тепла детской собственная комната показалась ей ледником. Галка нашарила в темноте кровать, легла, не раздеваясь, до самой макушки натянула ветхое одеяло. Думать о том, что завтра она уйдет с острова и в ее жизни все изменится, больше не хотелось. Не приносили эти мысли желанного облегчения. Облегчения не принес даже сон. Не водилось в этом мрачном доме светлых снов, а те, что водились, были больше похожи на кошмары.

Галка проснулась от крика. Вскинулась, заметалась, не способная спросонья в почти кромешной темноте понять, где она, что с ней. К двери бросилась на ощупь, больно ударившись коленкой об угол кровати. Крик доносился из детской спальни, был он приглушенный, едва слышный. Галка вцепилась в ледяную дверную ручку, потянула на себя.

В той комнате было темно и холодно. А еще очень тихо. Больше никто не кричал, даже не шевелился. Галка на ощупь двинулась к тумбочке, на которой оставила лампу, нашарила коробок, чиркнула спичкой. Зажечь лампу получилось не сразу, руки озябли и онемели, как на морозе. Наконец, получилось. Галка подняла керосинку высоко над головой, обвела комнату и спящих – спящих ли? – детей. Прячась от света, бросились врассыпную длинные тени, а по полу зазмеилось, уползая в дальний угол, что-то белое, едва различимое в темноте. Мгновение – и нет ничего! Только комната с минимумом мебели. Только испуганные дети, моргающие в темноте по-совиному.

– Не надо бояться, это я, – сказала Галка, еще выше поднимая лампу. – Кто кричал?

Наверное, холод ей почудился, потому что сейчас в спальне было довольно тепло и отчетливо слышалось потрескивание углей в печи.

– Это я. – Алена сидела, обняв за плечи Санечку.

– Тебе приснился кошмар? – Галка присела на край кровати, успокаивающе погладила сначала Алену, потом и Санечку по бритым головам.

– Это не кошмар. – Алена мотнула головой, стряхивая ее руку. – Это ведьма, страшная ведьма. Она была здесь.

– Здесь никого нет. И в коридоре никого нет. Тебе показалось, Аленка. Или приснилось.

– Мы все ее видели, – заговорил Марк. – Она приходит по ночам.

– Когда она приходит, становится очень холодно и очень страшно, – добавил Санечка и, поймав Галкину ладонь, прижал к своей горячей со сна щеке.

– И как… как она выглядит? Может быть, это была Матрена? Приходила проведать, как вы тут?