Тени черного пламени - Алексей Колентьев

Вдруг сзади раздался удивленный возглас, а затем отборный мат нашего проводника. Очнувшись от исподволь охватившего меня оцепенения, я поднялся, чтобы подойти к Семену, но так и замер на месте. Звуков снаружи «банка» не пропускала, это точно, однако же то, что происходило за ее пределами, худо-бедно можно разглядеть. Но открывшееся мне зрелище, скорее всего, будет видно и с орбиты. Горизонт от края и до края залило голубовато-белым сиянием. До самого неба поднимались дуговые разряды колоссальных размеров, бьющие во все стороны. Семен, нисколько не стесняясь, плюхнулся на задницу и, уронив бинокль, просто оцепенело смотрел перед собой.

– Нашла коса на камень… Последний раз я сюда сунулся, надо сваливать.

Сияние росло и ширилось, но пока границ поля не касалось. Никто, кроме нас, пока не замечал произошедшего, кругом по-прежнему стояла тишина. Я направился к лестнице, нужно попытаться укрыться в доме, хотя, быть может, это будет бесполезно. Тонкие стены бетонной хрущобы, равно как и спешное бегство, не спасут ни от ударной волны, ни тем более от излучения.

Почти на ходу я поинтересовался у проводника:

– Видел такое раньше?

Но тот только таращился на горизонт, а из угла рта его потянулась прозрачная нитка слюны. Уставив пустой взгляд вперед, он бормотал:

– К сестре… в Житомир. Ларек пивной открою, и на хер все это. Достала, все-таки она достала меня… не уйти… не уйти!..

На лестнице я столкнулся с летящим навстречу Гуревичем. На абсолютно белом лице сержанта отчетливо проступили потеки грязного пота, а в глазах застыл страх. Пришлось попятиться, и мы вместе ввалились обратно на этаж.

– Видали?!

Альфовец подскочил к окну и ткнул пальцем в разлившееся по всей равнине сияние. Поняв, что внизу уже все знают о случившемся, я кивнул в знак согласия и все же спустился вниз. Оба возницы, а с ними Джей и Стах, помогали фельдшеру переносить оставшихся в фургонах людей в дом. Туда, где на втором этаже была оборудована спальня с лежаками. В проеме ближней к лестнице повозки я увидел тяжело опиравшегося на косяк человека с туго перебинтованной грудиной. На повязке проступали пятна свежей крови, видно, от усилий раны стали кровоточить. Ничего не говоря, я помог раненому спуститься вниз. Тяжело опершись на мое плечо, он скривился от приступа боли.

– Идти можешь?

Тот только кивнул, на обмотанном бинтами лице я видел только один серый глаз и краешек обожженного рта. Не задаваясь больше вопросами о том, каков смысл в перемещении людей из одной потенциальной могилы в другую, я помог альфовцу дойти до подъезда, где его тут же подхватили Петря с Николой.

Та-та-ат-тах! Та-та-тах!

С четвертого этажа ударил пулемет Гуревича, и я сразу же посмотрел в сторону дороги. И зрелище было не из приятных. К дому на бешеной скорости мчалась скачками стая сфинксов. Вскинув автомат к плечу и глядя в прорезь прицела, удалось насчитать восемь голов. Прибежали возницы и оба охранника. Первые кинулись распрягать лошадей, хотя двери подъезда вряд ли выдержат напор стаи, но провести животных на второй этаж вполне реально. Стах пытался вызвать проводника, но тот молчал, все еще находясь в ступоре от увиденного. У каждого есть свой предел, его струна оборвалась в самый неподходящий момент.

– Антон Константиныч… уводите всех в дом, я их придержу!..

Это Гуревич, не отрываясь от пулемета, пытался взять ситуацию под контроль, хотя никто не знает, как воевать с самым быстрым зверем Зоны, от которого раньше все только убегали. Мне тоже было пока неясно, что делать. Еще раз взглянув на несущуюся во весь опор стаю, я невольно залюбовался этим табуном. Черт! А вот, кажется, и решение!.. Вынув из подсумка осколочный выстрел, я вложил гранату в дуло и, удовлетворившись знакомым щелчком, оглянулся на застывших в ожидании напарников:

– Идите на третий этаж, станьте у окон и начинайте стрелять, как скажу. Быстро парни, очень быстро.

Мои слова будто разбудили обоих, так скоро они скрылись в подъезде.

Вызвав Гуревича, я сказал, уже переходя на бег и направляясь к съезду с дороги, по которой мы приехали сюда:

– Сержант, перестань стрелять, ты их только разозлишь.

– Но…

– Послушай, есть одна идея. Но ты должен перестать стрелять, хорошо?

Вместо ответа пулемет замолчал. Стая приближалась очень быстро, и я встал у сваленных в кучу обломков столбов освещения. Три или четыре обломка образовывали неправильный полукруг, и я встал внутрь, надеясь, что план сработает. Время вдруг тоже обрело обычную в бою плотность, все движения не успевали за мыслью. Казалось, что воздух превратился в густой кисель и предметы потеряли былую четкость, все распалось на оттенки черного и белого. Получилось так, что стая шла параллельно дороге справа от места, где я сейчас сидел. Передвинув прицел гранатомета на сто метров и надежно уперев приклад в плечо, я поймал серовато-черный клубок, каким виделась сейчас стая, и выстрелил. Автомат привычно дернуло, отдало в плечо и руки. Но прицел почти не шелохнулся. Не отрывая взгляда от все еще движущейся массы, я перезарядил гранатомет и снова выстрелил, но на этот раз с еще большим упреждением. Расстояние все же приличное, и разрывы послышались как резкие глухие хлопки. Первый разрыв ушел в самый центр стаи, сбив с ритма крупную зверюгу размером с полугодовалого теленка. Сфинкс кувыркнулся через голову и попал под ноги бегущим сзади, а те сбили в полете передних. Строй распался, звери на полном ходу завертелись на месте, сбиваясь в кучу. И в этот миг вторая граната опять угодила в середину образовавшейся свалки. Не давая им опомниться и перекрывая визг раненых животных, я высунулся из-за укрытия и открыл огонь по мечущимся в припадке боли зверям.

Что есть силы вжав тангенту рации, я почти прокричал:

– Гуревич, огонь! Парни, ко мне!..

Автомат – это, конечно, не ружье и предназначен для двуногого зверя. Однако же если знать, куда стрелять, а за шкурой вы не гонитесь, то убить из него можно любого, у кого течет кровь, есть сердце, мозг и легкие. Троих сфинксов серьезно зацепило осколками гранат, остальные были контужены ударной волной, и поэтому, не обращая внимания на былую цель, звери сцепились между собой. Я выцелил голову вожака, терзавшего горло сородича, и тремя короткими очередями снес зверю верхушку черепа. Потом запятнал еще двоих, но дальше заработал пулемет сержанта, и от дома подоспели Стах с Джеем. Дальнейшее напоминало уже бойню: все восемь зверюг через пару минут были либо убиты, либо смертельно ранены. Вскоре охранники и начальник обоза уже ходили меж застывших туш, вырезая трофеи. Когти, зубы и особенно печень сфинксов высоко ценилась перекупщиками. Многие из старателей носили при себе контейнер со встроенным в него артефактом «бодяга». Этот серый, непонятного происхождения камень генерировал нуль-энтропийное поле, проще говоря, на несколько дней замедлял разложение. Продукты и особо ценные части тел мутантов практически не портились. Я как раз приметил у охранников один такой контейнер, видимо всегда возимый с собой про всякий случай.