У нас всегда будет лето - Дженни Хан

Джереми молчал на другом конце телефона. Наконец он сказал:

– Я не думаю, что тебе стоит продолжать работать в «Берс».

– О чем ты говоришь? Нам нужны деньги.

– Да, но мама оставила мне немного денег. Мы можем потратить их на свадьбу. Мне не нравится, что тебе приходится столько работать.

– Но ты же тоже работаешь!

– Я практику прохожу. Едва ли это можно назвать настоящей работой. Я даже вполовину столько не работаю, как приходится тебе. Просиживаю штаны в офисе, пока ты надрываешься в ресторане. Мне это совсем не нравится.

– Если ты так говоришь только потому, что я девушка, а ты парень… – начала я.

– Да не в этом дело, Белли. Я пытаюсь сказать, зачем тебе так много работать, если у меня на счету есть кое-какие сбережения?

– Я думала, что мы договорились самостоятельно заработать деньги на свадьбу.

– Я поискал информацию в интернете и понял, что свадьба обойдется нам дороже, чем мы предполагали. Даже если мы и решили устроить простенькую церемонию, мы все еще должны заплатить за еду, напитки, цветы. Мы женимся только раз, Белли.

– Ну да.

– Моя мама обязательно захотела бы помочь нам. Я прав?

– Полагаю, да… – Сюзанна не просто захотела бы помочь. Она захотела бы разделить с нами каждый момент подготовки: поиск свадебного платья, выбор меню и цветов, другие не менее важные моменты. Она хотела бы сделать все в лучшем виде. Я всегда представляла, как она в день моей свадьбы сидит рядом с моей мамой в шикарной широкополой шляпе. Это было бы просто потрясающе.

– Так давай позволим ей внести свой вклад. Кроме того, тебе надо заняться планированием свадьбы вместе с Тейлор. Я помогу, насколько у меня получится, но мне надо быть на работе с девяти до пяти. Когда ты начнешь звонить в фирмы, обслуживающие свадьбы, флористам или еще кому-нибудь, это займет целый день, и я не смогу быть рядом.

Я была очень тронута. Мне нравилась обратная сторона Джереми, которая думала наперед и заботилась о моем здоровье, потому что мозоли на ногах меня тоже очень сильно беспокоили.

– Давай обсудим это после того, как расскажем все родителям, – предложила я.

– Ты все еще переживаешь?

Я старалась не думать об этом. На работе я направляла всю свою энергию на то, чтобы отнести посетителям корзинку с хлебом, аккуратно налить напиток в чашку и нарезать чизкейк на одинаковые кусочки. Я была рада, что работала так много, потому что я меньше времени проводила дома, где меня ждала очень наблюдательная мама. Я не носила обручальное кольцо с тех пор, когда приехала домой, и доставала его только по ночам, когда оставалась одна в комнате.

– Мне страшно, но я знаю, что испытаю огромное облегчение, когда мы расскажем обо всем. Я ненавижу скрывать что-либо от моей мамы, – призналась я.

– Я знаю.

Я взглянула на часы. Была уже половина первого ночи.

– Нам вставать завтра рано, так что пора ложиться спать. – Я смутилась, прежде чем задать ему вопрос: – Ты приедешь только с отцом? Что насчет Конрада?

– Понятия не имею. Я не разговаривал с ним. Думаю, он должен прилететь завтра. Мы в любом случае увидим его, если он приедет.

Я даже не знала, испытала я разочарование или облегчение от его слов. Наверное, и то и другое.

– Сомневаюсь, что он приедет, – сказала я.

– С Конрадом ни в чем нельзя быть уверенным. Он может приехать, а может и не приехать. Не забудь надеть кольцо.

– Не забуду.

Мы пожелали друг другу спокойной ночи, но я еще долго не могла уснуть. Я боялась. Боялась, что он приедет. И что он не приедет.

Я проснулась до сигнала будильника. Приняла душ, надела новое платье даже раньше, чем проснулся Стивен, села в машину. На мне было шифоновое платье цвета лаванды. У него был облегающий лиф с узкими бретельками и воздушная юбка, в каких обычно кружатся девушки из мюзиклов. У Ким МакЭфи наверняка было такое. Я увидела это платье в витрине магазина еще в феврале, когда было еще слишком холодно, чтобы носить его без колготок. Но колготки испортили бы этот образ. Я воспользовалась папиной кредиткой «только на крайний случай», чего я раньше никогда не делала. Все это время платье висело в моем шкафу под чехлом. Когда мама увидела меня в нем, она расплылась в улыбке и сказала:

– Ты так красиво выглядишь. Бек понравилось бы это платье.

Стивен сказал:

– Неплохо. – И я ответила им небольшим реверансом. Вот каким было это платье.

Мама была за рулем, я сидела рядом. Стивен спал на заднем сиденье с открытым ртом. На нем была рубашка в клетку и штаны цвета хаки. Мама тоже выглядела прекрасно в ее темно-синем брючном костюме и кремовых лодочках.

– Конрад определенно должен сегодня приехать, так ведь, горошинка? – спросила мама.

– Это ты с ним общаешься, а не я, – ответила я. Я закинула босые ноги на приборную доску. Мои туфли остались лежать на полу машины.

Взглянув в зеркало заднего вида, мама сказала:

– Мы с Конрадом уже несколько недель не разговаривали, но я уверена, что он будет там. Он не может пропустить что-то настолько важное.

Когда я ничего не ответила, она бросила на меня многозначительный взгляд.

– Ты не согласна со мной?

– Извини, мам, но я не хочу себя напрасно обнадеживать. – Я не знала, почему я не могла просто согласиться с ней. Я не знала, что удерживало меня от этого.

Потому что я действительно надеялась, что он приедет. Если его не будет, то зачем я так долго укладывала волосы утром? Зачем дважды побрила ноги? Надела бы я новое платье и эти проклятые туфли на каблуках, которые натирали, если бы не верила в то, что он приедет?

Нет. В глубине души я больше чем просто верила. Я знала это.

– Нет никаких новостей от Конрада, Лорел? – спросил мистер Фишер мою маму. Мы стояли на парковке перед центром для женщин: мистер Фишер, Джер, Стивен, моя мама и я. Люди начинали заходить в здание. Мистер Фишер уже дважды заглядывал внутрь – Конрада там не было.

Мама отрицательно качнула головой.

– Абсолютно никаких. Когда мы в последний раз разговаривали с ним в прошлом месяце, он собирался приехать.

– Мы можем просто занять ему место на случай, если он опаздывает, – предложила я.

– Я лучше зайду, – сказал Джереми. Ему должны были вручить табличку в честь дня памяти Сюзанны.

Мы смотрели ему вслед, потому что нам больше ничего не оставалось. Тогда мистер Фишер сказал:

– Может, нам тоже следует зайти. – Выглядел он очень расстроенным. Я заметила порез от бритвы на его лице. От этого его обычно гладкий подбородок выглядел непривычно грубо.