Разведгруппа из будущего - Юрий Валин

Помочь было нечем. Стучал ключом Лешка, просил добавить огня, но возможности двух батарей, стоявших бог знает где, были ограниченны. Выхаркивали семь стволов залп, свистело над головой, и загибала Катрин, наблюдая разброс разрывов. Жутко теоретическое дело эта артиллерия, — еще хорошо, что устроенный в полутора километрах от элеватора складской НП не разнесли.

Рация десантников замолчала еще утром. Но были там живые, были, — снова отползали назад немцы, вот повалился скошенный осколками гранаты огнеметчик. Немцы залегли на ровном, — по насыпи удачно ударили снаряды батарейцев. От жилых домиков, стоявших у дороги, осталась груда развалин. Чадил подожженный тягач, без движения замер подбитый танк.

— Наши в город прорвались, — сказал Лешка, поднимая на командиршу красные глаза. В наушниках рации он походил на пятнистого, заросшего щетиной инопланетянина.

— Толку-то? — Катрин утерла запекшиеся губы. — Пока еще сюда выйдут…

Снизу стукнула брошенная щепка — Миша-Махсун привлекал внимание. Катрин камуфляжным колобком скатилась вниз. До сих пор везло — немцы мимо склада бегали часто, раненых возили, но заглянуть внутрь не догадались. Не до этого фрицам было.

Через секунду Катрин подпрыгнула наверх, повисла на руках и спокойно сказала:

— Сворачивай, Леха. Кажется, по нашу душу. Давай, как договорились…

Женька помог радисту надеть лямки громоздкого чехла с «Севером», спешно запихнул внутрь наушники. Миша-Махсун уже стоял рядом:

— Кать, может, и вы?

— План есть план, — начальница подтягивала ремень с кобурой. — Проваливайте. Увидимся еще.

— Вы поосторожнее, — сказал Лешка, пытаясь протиснуться в проделанный еще накануне пролом крыши.

— Обязательно, — Катрин подсадила-подпихнула горб рации.

Женька стоял на коленях с винтовкой, следил за воротами и с замиранием сердца слушал — тихо. Посыпалась со стропил золотящаяся в солнечных лучах пыль — смершевцы осторожно съезжали по крыше. Спрыгнут удачно — там рядом кусты. Тропинку проскочить — дальше развалины. Уйдут.

Сквозь щели в воротах были видны рассматривающие замок немцы. Женька глянул в прицел винтовки, — словно стволом в грудь упираешься. Замок на воротах старый, нетронутый — спецгруппа вошла через слуховое окно. Может, обойдется?

— Дай-ка специалисту, — прошептала Катрин. — Мал еще профессиональным оборудованием пользоваться.

— Держи, мамочка, — Женька отдал длинную винтовку.

— Сейчас… — Катрин увлеченно смотрела в прицел.

Наверняка офицера выбрала.

Послышался стук — немцы прикладами сшибали замок.

— Ну, держи… — ласково сказала начальница.

Игрушечно хлопнул «БраМит». Коротко вскрикнули за воротами.

— Пошли, пошли! — заторопила Катрин.

Женька первым выбрался через слуховое окно на плоскую крышу кирпичной пристройки. Когда-то внизу комнатушка кладовщика располагалась, теперь на крыше стартовая площадка будет. На другом конце склада немцы расстреливали ворота — пули стучали в стену где-то под ногами.

— Присядь, идиотина! — шикнула Катрин.

Женька с пистолетом в руке вытянулся на узкой площадке. Наставница тоже залегла, не обращая внимания на крики и стрельбу за спиной, начала выбирать цель у дороги. Немцев там скопилось много — санитары перевязывали раненых, пулеметчик, окопавшийся у насыпи, обстреливал развалины зерновой канторы у элеватора.

Винтовка хлопнула раз, другой. Словно в ответ, бухнуло внутри склада — немцы справились с замком и напоролись на «растяжку». Женька просунул руку в слуховое окно и, торопясь, высадил магазин ТТ. Хотел надеяться: воющего раненого, побитого осколками гранаты, пули пощадят.

— Сейчас, Жень, — пробормотала начальница, вталкивая в винтовку последнюю «зеленоголовую» обойму.

На этот раз Женька опустошил пистолет куда попало, — кто-то из немцев сообразил, где прячутся диверсанты, и садил из автомата так плотно, что головы не поднять. В паузе было слышно, как командирша в последний раз щелкнула затвором.

— Сейчас…

Пустая винтовка разлетелась от удара об угол стены.

— Уходим!

Женька попытался снять затвор с ТТ, но начальница выхватила пистолет:

— Ты уж совсем! Активируй…

Женька успел увидеть, как, кувыркаясь, отскакивает от стены граната с деревянной ручкой…

— Ну, дерьмо сплошное, — Катрин выбралась из грязной песочницы.

— Ох, точно! — согласился Женька, приплясывая и морщась.

— Что за народные танцы? — с тревогой поинтересовалась начальница, прекращая отряхиваться.

— Ремень забыл снять, — сокрушенно признал Женька.

Живот порядком припекло, да и от подпаленного камуфляжа воняло мерзопакостно.

— Вот что ты за странный человек, Земляков? То рука, то пупок. Вот замучаешься Ирину Кирилловну убеждать, что мазохизмом не интересуешься. Ты гранату видел?

— Видел. Вниз отскочила.

— А вот у меня один раз так не отскочила. И было потом весьма нехорошо. Учти на будущее. Задержались излишне. Впрочем, это все я виновата.

— Ну, вот еще. Кать, мы же что могли…

— Согласна. Пошли докладывать и принимать взыскания.

Сразу двинуться к взысканиям не получилось. От дома к детской площадке двигалась пара настороженных милиционеров. Катрин вскинула ладонь к пилотке, приветствуя доблестных сотрудников ППГ.

— Извиняюсь, что это за маскарад? Ваши документики! — строго потребовал старший сержант.

— Здрасте вам, — расстроилась Катрин. — Не узнаете, что ли? В/Ч 12740. Следуем с тактической тренировки.

— Да, я вас точно знаю, — сказал второй старший сержант. — Вы здесь по утрам бегаете. Только вы уж как-то поопрятнее ходите. Прямо как из Брестской крепости вырвались.

— Я начальству говорила, — выпятила губы Катрин. — Транспорт не дают, форма одежды древняя. Может, подвезете на машинке, чтобы мы не позорились?

— У нас маршрут, — извиняющимся тоном объяснил милиционер и улыбнулся милой военнослужащей.

Шагая уже по «своей» стороне проспекта, Катрин взглянула на магазинчик.

— Нужно было у ментов полтинник позаимствовать. В горле ссохлось, как в трубе каминной.

— В холодильнике наверняка минералка есть, — Женька расстегнул камуфляж и телогрейку, игнорируя взгляды прохожих. — Кать, а что нам Толкунов сделает? Он, наверное, уже кипу докладных настучал.

— Меня высекут, а тебя в камендачи переведут. Будешь возражать?

— Буду. Но переживу, наверное.