Шутка - Наталья Андреева

Во время вылазки в супермаркет Мика только и думала об этих ключах. Прочь дурные мысли! Она хотела решить эту задачку, и все. Визг тормозов застал ее врасплох. Мика едва успела отпрыгнуть.

— Глаза есть?! — взвизгнула она.

— Дамочка, вы как? — Парень неловко выпрыгивал из своей «Газели».

— Медведь! Ты что, нарочно, что ли, все время меня давишь? — ахнула Мика.

— Опять вы?!

— Маньяк!

— Психопатка!

Ей хотелось изо всех сил треснуть его улыбающуюся физиономию. С размаха, всей пятерней, чтоб красный след остался. Еще один мерзавец на своей пыльной «Газели»! Сволочи эти мужики, все сволочи! Ну надо же такому случиться? Откуда он здесь взялся?

— Черт! — Парень запустил руку в густые каштановые волосы. — Вы когда по сторонам-то будете смотреть?

— А когда ты будешь ездить с положенной скоростью?

— Я-то как раз с положенной, — обиделся он.

Мика заметила, что в шортах и в футболке он смотрится гораздо лучше. Самые обычные шорты, на средиземноморских пляжах и миллионеры в таких ходят. Вообще, лето как-то сглаживает социальное неравенство. Все одинаково голые, всем жарко. А он определенно ничего. Не красавец, конечно, но в лице что-то… Милый. Она немного успокоилась:

— Ладно, проехали. До свидания.

— Может, вам сумки помочь донести?

— Куда? До дома? — усмехнулась она.

— Могу и до дома.

— Слушай, а ты почему не на работе?

— На работе.

— Что, опять на фирме юбилей? За харчами послали?

— Просто повариха попросила заехать в магазин. У нее макароны кончились.

— А ты им всем шофер?

— Я экспедитор.

— Кто?

— Экспе…

— Мать моя женщина! Чучело ты лохматое! Если ты экспедитор, то тебе не обязательно всяким там поварихам макароны возить! Это ее проблемы. И она за это деньги получает.

— А вы злая.

— А ты добрый, да?

— Обычный.

Мика фыркнула. Каждый сам за себя, а он против всех, что ли? Последний порядочный человек на этой планете, вид почти вымерший.

— Послушайте, — вдруг улыбнулся он. — А я вас нарочно, это… Чуть не придавил.

— Что?!

— Ну, познакомиться хотел. Гляжу — девушка знакомая. Дай, думаю, посигналю.

— Как же познакомиться, если знакомая?

— Э-э-э…

— Что «э»? Слов нет?

— Просто стесняюсь. А я вас еще тогда запомнил.

— Почему?

— Вас жених бросил, да? Или что похуже?

— Или что.

— Так как насчет сумок? Донести?

Она задумалась. И вдруг услышала:

— Меня Глебом зовут.

— Что ж… Хоть Мефодием.

— А вас?

— Я пойду, пожалуй, — уклонилась от ответа Мика. — А ты, Глебушка, вези поварихе свои макароны. Вези.

Она уходила, ни разу не оглянувшись, и почему-то хотела, чтобы этот Глебушка пошел за ней следом. Не пошел. Какой-то ненавязчивый нахал. Послушный. Черт, все мысли ей перепутал со своими макаронами! Удивительно милый парень. Вот Тимка — тот красавец. А этот Глебушка просто милый. И точка. Она заставила себя забыть и про него, и про эту неожиданную встречу. Ключи. Только ключи. Надо сосредоточиться.

Конечно, она нашла решение. На этот раз более рискованное. Но что там насчет шампанского? Кто не хочет его, тот не пьет, а кто хочет, обязательно должен рисковать. Мика теперь очень хотела шампанского. Она долго тосковала по нему, как и по прежней беззаботной жизни. Если нельзя больше за так, то пусть будет за риск. И поэтому она придумала, как доставить неприятности еще и Марине. Варька уже наверняка все синие глаза проплакала, а у папы Сальникова, быть может, случился инфаркт. Хорошо бы. А уж акула его непременно доконает.

А с Мариной все просто. Они с Тимкой придут в ее, Микину, квартиру, чтобы провести вместе ночь любви. Мика даже зубами скрипнула при мысли об этой ночи. Она еще так хорошо помнила совершенное Тимкино тело! До сих пор никого, кроме любимого мужа, не хотелось. Секса хотелось, ласки хотелось, тоска такая грызла ночами, хоть вой! Но представить себе, что кто-то другой коснется ее и будет потом лежать рядом всю ночь, дышать, двигаться, она не могла. Но ничего. Пройдет же это когда-нибудь? Должно пройти.

Так вот о ночи. Мика бродила по супермаркету и пыталась ровно и глубоко дышать. Они уснут где-то в час или в два. Устанут и уснут. Она очень хорошо помнила, как крепко спит после этого Тимка. Молодой, здоровый мужчина, который за день ужасно устает. А уж Марину-то он умотает. Мика опять же это очень хорошо помнила. Она снова громко скрипнула зубами.

И вот часа в три ночи она тихонечко откроет дверь своим ключом, войдет в прихожую и найдет Маринину сумочку. Не в спальню же девушка ее понесет? Нет, не в спальню. В крайнем случае, ключи могут быть в кармане верхней одежды. Пиджак там или кофта. Это зависит от характера Тимкиной любовницы: если аккуратная, то кладет ключи в сумочку, если неряха — куда попало. Мика попыталась вспомнить девушку, которая у нее когда-то работала. Скорее аккуратная. Значит, первым делом надо искать сумочку, а уж потом проверить карманы.

Ее снова охватил азарт. Получится или не получится? Вот уж доставит она им всем неприятностей! Люди даже не задумываются иногда о том, что у них могут быть враги. И что враги эти не дремлют, ночами не спят. В лучшем случае просто желают смерти. А в худшем…

…Это и был худший случай — ее, Микин, вариант. Она третий день караулила у подъезда. Нет, они не жили вместе. Что-то пока мешало Тимке и его любовнице оформить свои отношения. Но любовь между ними была, как это принято говорить. Марина и Тимка частенько вместе уезжали домой с работы, ходили в рестораны, и Мика дождалась того дня, когда они решили вместе провести ночь.

Теперь, выходя «на дело», она решила брать с собой папин пистолет. Опасная профессия требует особых мер предосторожности. И на этот раз «Берета» была у Мики при себе. Вдруг они проснутся? Мика не хотела об этом думать, пока караулила у дома. С некоторых пор она научилась терпению. Несколько раз за эти дни меняла парики, чтобы не примелькаться. Заходила за гаражи, доставала зеркальце, и из брюнетки вмиг становилась яркой блондинкой. Меняла губную помаду, солнцезащитные очки. Наконец дождалась этой ночи. Они из дома не вышли.

Мика внимательно следила за освещенным окном спальни. Квартира была слишком высоко, но она видела все через стены, через плотно задернутые занавески. Видела и чувствовала всем телом, которое страдало и тосковало страшно.

«За что? — думала она. — Да, я согласна. Я плохой человек. Но ведь все-таки человек. Разве можно меня так мучить? Разве у меня нет души? Нет, милые, на ваших руках кровь, и не важно, хорошая или дурная. И мне вас ничуточки не жалко».