2101 год - Сергей Панов

Лёня безразлично уткнулся взглядом в землю и стал ждать. Бородатый оторвал свой подбородок от посоха и направился в их сторону. Он подошёл почти вплотную, от него повеяло странным запахом, как будто запахом леса, но во стократ сильнее. У Лёни даже запершило в горле, а Джеф стал тихо кашлять и, закрываясь ладошкой, вообще завалился куда-то в траву.

– Ваше средство передвижения осталось на поляне, за него можете не беспокоиться, – неожиданно начал спокойно говорить старик.

– Меня зовут Владимир. Землянка – моя.

– До поляны теперь далеко, и вы сами её не найдёте, поэтому предлагаю продолжить общение со сном, а утром на свежую голову обсудим цель вашего прибытия. И не буяньте боле, а то лешего разозлите, – с небольшой паузой уже более строго заявил старик.

Его голос звучал довольно мягко и приятно, но по-хозяйски уверенно. «Странные интонации и слова», – подумал Лёня. Тем временем Владимир развернулся и неспешно направился туда, откуда пришёл, опираясь на свой посох. Лёня продолжал сидеть на камне, до конца не понимая произошедшего. Джеф поднялся с травы, но не торопился выбираться из-за камня.

– А леший – это их начальник что ли? – прошептал он, обращаясь к другу. Лёня стал капаться в своей памяти, а именно в том крошечном отсеке, отвечающем за древний фольклор, и с прискорбием обнаружил там большую дыру, через которую ему улыбалось его невежество, взращенное в лепре. Ему стало немного обидно, и он взглянул на звёзды.

– Сказка! – шёпотом ответил он Джефу.

– А здесь нет радиации? – будто остерегаясь кого-то, нагнувшись к Лёне, негромко спросил снова Джеф. Лёня вспомнил показатели на панели в капсуле, затем просвет. информацию Эда на эту тему, посмотрел на свои босые ноги, вновь на звёзды и спокойно ответил:

– Пойдём спать, Джеф, утром дед всё расскажет.

Аккуратно спустившись обратно в землянку, Лёня нащупал настил, поднялся наверх, осторожно улёгся, подвинулся к шершавой стене и закрыл глаза. Ему очень хотелось погрузиться обратно в тот сон, он стал с наслаждением вспоминать каждую деталь, ему показалось даже, что он вновь уловил тот запах… Глухой удар о земляной пол, оборвал тонкую нить, связывающую его с миром грёз. Джеф так спешил, что забыл о ступенях. Теперь он лежал внизу и не громко стонал.

– Джеф, какой ты всё же засранец, – услышал он в свой адрес из темноты.

Лёня проснулся, открыл глаза, повернул голову на свет, бьющий в открытую дверь. Он был наполнен мелкими мошками и одинокий обрывок паутины шевелился в нём, будто дирижируя утренним оркестром, состоящим из пения птиц, стрекотания кузнечика, шума деревьев и совершенно сюда не вписывающимся сопением Джефа на полу.

Неожиданно прямо перед дверью, с высунутым языком и поднятым вверх хвостом пробежал маленький пушистый зверёк, похожий на тех, кто был тогда на поляне. Вслед за ним промелькнул такой – же. Лёня вспомнил, произошедшее с ними, особенно взгляд той девушки. Ему стало не по себе. Он опять почувствовал лёгкую апатию и сонливость. Стал торопиться, быстрее спуститься с настила, чтобы избавится от этого состояния. Ощущение тоски сменил страх, он уже сдвигал с места стены землянки и сдавливал голову.

– Джеф, вставай! – прокричал Лёня, перепрыгивая через него и стремглав, как ошпаренный выскочил наружу. Задрал голову к небу. В глазах прояснилось, ощущение страха исчезло, он облегчённо глубоко вздохнул и решил осмотреться. Два маленьких пушистых комка катались в траве возле большого камня, на котором он сидел ночью. Лёня стал вспоминать их название и к какому виду относятся. «Нет, это не собаки», – отбросил он первую мысль.

– Волчата! – кто-то неожиданно произнёс за его спиной. Лёня резко обернулся, перед ним стоял их ночной гость Владимир. Лёня в недоумении уставился на него.

– Мать на охоте, а они со мной, – продолжил Владимир.

– Славные! Рядом где-то ещё двое хоронятся, игра у них такая! – с удовольствием добавил он.

– З-д-рас-ти, – послышалось из землянки. Проснувшийся Джеф выглядывал из дверного проёма. Его опухшее лицо с грязными разводами и виноватыми глазами вызывало жалость.

– Доброе утро, – весело ответил Владимир, пряча улыбку в седой бороде.

– Во-о-о-н там, – Владимир указал рукой на тропинку между молодыми елями, уходящую вглубь леса. – ручей бежит, вода в нём чистая из земли, умыться можно.

Лёня и Джеф как по команде друг за другом направились в чащу, ступая босыми ногами по мягкой невысокой траве, натыкаясь на прошлогодние шишки. Тропка была еле заметная и узкая, дальше пришлось пробираться сквозь ветки небольших елей, как будто специально посаженых слишком близко друг от друга.

Джеф морщился, иголки кололи руки и лицо. Ветки были смолистые. Пройдя сквозь этот строй, Лёня прижал пальцы к ладони, и они прилипли, освобождать их пришлось другой рукой. Джеф выбрался с взъерошенной смоляной головой и лишайником на левом плече. Лицо его выражало недоумение и обиду. Небольшая мшистая лужайка, на которой они очутились, как пудинг, была разрезана пополам бойким ручейком с чистой, поблёскивающей на утреннем солнце водой.

Лёня и Джеф подошли ближе. Босые ноги проваливались в мягкий сырой мох. И без того уже изрядно замёрзшие, они окунулись в новую неведомую среду, которая, казалось, с новой силой вытягивает из тел через конечности последнее тепло. Джеф уже весь дрожал. Он насупился, вжал голову в плечи. Вынимая из мха поочерёдно то левую, то правую ногу, потрясывал ими, тупо уставившись на воду, не зная, что делать дальше.

– Комбинезон, комбинезон, – шептал себе под нос Лёня, точно так же дрожа, как и Джеф, при этом вспомнив, как всё же было в нём комфортно и тепло. Что делать дальше, он тоже не знал.

Мало того, что щетина уже давала о себе знать, неожиданно царапая шею, пальцы слипались от смолы, ноги ныли от сырости и холода. Хотелось пить и нужно было как-то умыться. Лёня упал на четвереньки, теперь мягкую сырость он ощутил руками и коленями. Ничего не придумав лучше, он стал опускать свою голову в неглубокую ложбину во мху и, дрожа вытянув вперёд губы, стал тянуться к ручью. Ледяная вода ударила в правую щёку, попала в ухо и нос. Лёня успел машинально втянуть её в рот и сделать два глотка. Вскочил. Из его груди то ли от удовольствия, то ли от перенесённых тягот вырвался крик, который разнёсся далеко за пределы лужайки, спугнув какую-то птицу, сидевшую на ближайшем дереве.

Немного переведя дух, пока Джеф стал пытаться сделать то же самое, Лёня огляделся. Метрах в пятнадцати от их места водопоя он увидел небольшую заводь, явно рукотворного происхождения, обложенную небольшими валунами, к которой шла утоптанная тропа в менее мшистом месте и явно более посещаемая, чем та, где были они с Джефом. Уже еле передвигаясь, Лёня побрёл туда. Выбравшись на тропу, он задрал штанины и стал растирать свои ноги, которые, казалось, он уже потерял. Лёня двигал засмоленные ладони вверх-вниз, при этом его ноги становились всё более гладкими, а ладони, напротив, приобретали необычный вид.