2101 год - Сергей Панов

Подошёл, точнее, доплёлся еле живой Джеф. Он тихонько ныл, его голова теперь была ещё и мокрая, мокрые пятна были и на одежде. Джеф увидел Лёнины ладони и стал рыдать взахлёб, добавляя слово «мама». Теплее Лёне не стало, он прекратил движения, стоял, держа перед собой руки, его посиневшие губы тоже тряслись. Откуда-то из-за деревьев еле различимо меж журчанья ручья, щебетанья птиц и рыданий Джефа стали доноситься странные звуки, похожие на негромкий смех. Лёня неуверенно и медленно стал поворачиваться в ту сторону, откуда они доносились.

Джеф примолк и теперь только, всхлипывая, направил свой взгляд туда же. Из-за большой старой замшелой ели рядом с тропой медленно и даже вальяжно вышел волк, уселся напротив Лёни и Джефа и уставился на них. В один момент воспоминания недавнего злоключения полностью затмили все негативные ощущения этого утра. Волк сидел совершенно спокойно, как будто ждал второго действия спектакля. Только иногда перебирал лапами, будто от нетерпения.

Окаменевшие Лёня и Джеф стояли, глядя на него, боясь пошевелиться, а волк с задумчивой мордой, казалось, смотрел сквозь них. Из чащи послышались звуки, похожие на два хлопка в ладоши. Волк повёл правым ухом, поднялся и спокойно пошёл туда, откуда доносились звуки. Лёня и Джеф продолжали стоять ещё некоторое время, приходя в себя. Затем Джеф снова начал поднывать, вспомнив про ледяные ноги. Нужно было выбираться обратно.

Еле передвигаясь, по утоптанной тропе они вышли на поляну. Там у большого валуна, на котором ночью сидел Лёня, их ждал Владимир. Лёня и Джеф подошли ближе. Владимир сидел на небольшом чурбане, рядом стояли ещё два таких же, очищенных от коры, потемневших и местами лопнувших от времени. Из одного более сырого на вид торчал небольшой гриб на тонкой ножке, который шевелился, как крошечный зонтик от лёгкого ветерка, а совсем рядом неторопливый слизняк медленно передвигал своё тельце то вправо, то влево, пытаясь выбрать дальнейшее направление своего пути. Камень был довольно плоской формы, а может это была бетонная плита, обросшая мхом и лишайником. В её центре стоял деревянный ковш с белой жидкостью, рядом лежала какая-то трава, листья. Три помятые, почерневшие от времени алюминиевые тарелки стояли ближе к краю. Рядом лежали три ложки, грубо вырезанные из дерева.

– Проходите, гости дорогие! – торжественно, выделяя слово «гости», произнёс Владимир. В своих руках он держал небольшую деревянную чашку и что-то в ней размешивал. Лёня и Джеф подошли к камню.

– Вот! – Владимир протянул им чашку.

– Разотрите ноги, станет тепло. Старое уже впиталось, поэтому холодно. Джеф до этого не решительный, довольно уверенно схватил снадобье зеленоватого цвета с терпким запахом, зачерпнул правой рукой зелья и, закатав штанины, стал торопливо натирать свои ноги, при этом всхлипывая и неровно дыша от волнения. Лёня тоже взял из чашки вязкой жидкости, оттёр руки от смолы и стал делать то же самое. Становилось действительно теплее, кровь стала лучше поступать к ногам. Теперь Лёня понял, почему они не замёрзли ночью, их намазали этой штукой. «Довольно удобно, – подумал он, – если нет более распространённых средств. Но зачем было лишать их привычной амуниции?»

– Здесь у нас свои порядки, – как будто прочитав его мысли, произнёс Владимир. – Всё для вашего же блага и безопасности.

С этими словами он взял в руки, лежащие с ним рядом то ли чулки, то ли мягкие сапоги и протянул их Лёне и Джефу. Одевая их, Лёня почувствовал, как ноги тонут в ещё более нежном и мягком тепле. После перемены температур у него даже немного закружилась голова, а Джеф так и вовсе стал смеяться, как ребёнок от счастья, совершенно никого не стесняясь.

Чулки были из тонкого войлока и чем-то пропитаны. Подошва твёрдая, что давало надежду на более комфортное существование. Закончив обувание, после повторного приглашения Лёня и Джеф уселись за «стол».

– Вот! – стал показывать завтрак Владимир.

– Молодая черемша, мята, щавель, молоко, – показывая на ковш, произнёс он. – Грибной суп с луком и чесноком!

Лёня не уверенно взял деревянную ложку в правую руку, почувствовав пальцами её неровности и шероховатость. От тарелки поднимался лёгкий ароматный дымок, Лёня поднял глаза. Недалеко от землянки в небольшом углублении в земле догорали три головешки, обложенные чёрными булыжниками. Рядом на невысоком чурбане стоял чёрный от сажи котёл среднего размера, с железной блестящей душкой на боку. Больше никаких походных принадлежностей он не увидел, лишь большой потемневший от времени топор у входа в землянку, да рядом сухое полено, оставленное гостеприимным хозяином.

Суп был ароматный, наваристый. Ничего подобного ни Лёня, ни Джеф в жизни не пробовали. Довольно непривычно было есть ложками, но внутреннее тепло начинало растекаться по всему телу и уже казалось, что даже солнце светит ярче и нежнее, пробиваясь сквозь макушки хмурых елей.

Владимир почти не притронулся к еде. Он сидел и явно с удовольствием наблюдал за гостями. Джеф ел торопливо, содержимое ложки не всегда полностью попадало в его рот, тогда он делал виноватое лицо, наклонялся ниже и косился на Владимира. Тот улыбался в усы, отворачивал голову и разглядывал макушки деревьев. Не дожидаясь конца трапезы, Владимир встал, подхватил под мышку чурбан, на котором сидел, и направился к затухающему костру.

Там, усевшись и взяв в руку, лежащую рядом хворостину, он начал ворошить затухающие угли и доставать из золы чёрные шарики разной величины и не совсем округлой формы. Он аккуратно перекатывал их через камни и оставлял лежать рядом. Тем временем Лёня и Джеф успели попробовать всё, что находилось перед ними. Джефу особенно понравилось молоко, в лепрах такого продукта не было, да и вообще довольно редко там приходилось есть в классическом стиле. Только в особенных случаях, отдавая дань прошлым традициям, устраивались коллективные вечера с тарелками, ложками и остальной атрибутикой.

Тем временем Владимир продолжал сидеть у костра. Не зная, что делать дальше, Лёня так же, как и хозяин поляны, взял свой пенёк и направился в его сторону, позвав с собой Джефа. Поблагодарив Владимира за завтрак, они уселись рядом и молча смотрели на затухающие угли. Вокруг всё жило яркой утренней жизнью. Иногда лёгкий ветерок, пролетая мимо, раздувал невесомую золу, и уже почти потухшие угольки начинали румяниться, подмигивая кому-то, надеясь продлить свой век. Лес вокруг был наполнен пением, треском, щёлканьем птиц. В воздухе чьё-то жужжание. Пахло травой, хвоей, костром.

– У Вас хорошо здесь! Спокойно, – как будто сам себе произнёс Лёня.

– Не всегда здесь было так, – глубоко вздохнув, ответил Владимир. – Восемьдесят лет назад не было здесь ни ручья, ни леса, ни птиц.

Лёню немного смутило откровение Владимира, он всё думал, как начать разговор об их существовании здесь, но мудрый старик начал сам.

– Война тогда уже подходила к концу, – продолжил свой рассказ Владимир. – Люди, которые остались в живых, вылезали из своих подземелий, разных катакомб. Разруха была страшная. Выжженные леса, реки сменившие своё русло, затопленные города, прежде разрушенные войной, земля отравленная химическими бомбами, трупы, гниющие везде, где только можно. На самых чистых местах стали строить ваши города. У кого хватало сил, разными способами и путями двинулись туда…