На хвосте удачи - Наталья Колесова

– Господи боже мой! – рассказывала потом негритянка с ужасом и с восторгом. – Я думала, у меня или у него от крика сердце остановится! А таких ругательств я в жизни не слыхала! Как он богохульствовал!

Разговоры на Омори умолкли не скоро: весь остров с интересом ждал, что выйдет из поисков внучки-воровки. Поиски затрудняло то, что никто не знал, на каком из судов уплыла неблагодарная девчонка. Пришлось искать по двум направлениям. Капитан французской шхуны поклялся на Библии, что никаких пассажиров, тем более девиц, на борт он не брал. В отношении девицы мог бы поклясться и шкипер «Чайки». Да вот беда – его судно как в воду кануло, до Ямайки барк так и не добрался…

Общественное мнение предлагало различные версии дальнейшей судьбы воспитанницы Мартеля, но все сходились в одном: La caque sent toujours le haring – селедочный бочонок всегда пахнет селедкой и Le fruit ne tombl jamais loin de l arbre – плод от дерева недалеко падает…

Одним словом – испанское отродье!

Пассажир-послушник держался вежливо, под ногами не мешался. Да еще, чтобы скоротать скуку дороги, предложил свою помощь. Наблюдая, как сноровисто паренек носится по вантам, понимая команды с полуслова, торговец Ван Дейк решил, что тот из рыбацкой семьи. Повезло какому-то бедняку обучить сынка грамоте, да еще и сбыть лишний рот в монастырь…

Ван Дейк был в затруднении. С одной стороны, заплатили ему добросовестно и обещали еще, как доставит послушника на Ямайку. С другой стороны – не выручит ли он больше, если доставит Натанаэля совсем в другое место?

Мало кто, кроме его надежной команды, знал, что почтенный шкипер промышляет еще и работорговлей. Конечно, на плантации от пацана вряд ли будет большой толк, хотя именно такие тощие, но жилистые и шустрые зачастую оказываются куда выносливее своих рослых и крепких собратьев. Но сообразительный и грамотный раб высоко ценится как торговцами и управляющими, так и губернаторами… А с другой стороны – может, не связываться с этими в сутанах? Вон парень вроде известие какое-то везет на Ямайку, а тамошние святоши куда влиятельнее и деловитее оморских. Начинаешь с ними торговаться – гляди, чтобы вместе с товаром тебе еще пальцы не откусили.

Не подозревая, какие сложные расчеты в отношении ее судьбы одолевают добродушного краснощекого голландца, Нати, вернее, Нэтти, как вскоре сократили ее новое имя Натанаэль, просто наслаждалась настоящим. Если и царапали ее воспоминания об оставленном за спиной родном доме – а именно дом Жан Жака был для нее родным, а не тот, отцовский, в Испании, – то Нати успешно от них отмахивалась. Понятно, что дед обиделся, но если б он прислушался к ее словам, как прислушивался всегда, когда дело касалось торговли…

Будущее было неясным и, хоть и пугало, одновременно манило. Нати даже подумывала, не явиться ли ей в самом деле к ямайскому приору да не пожить при монастыре до тех пор, пока не подвернется корабль, уходящий в Европу. Нати даже взяла имя Натанаэля Дюпре, которого не так давно то ли отец Модестус выгнал за бестолковость, то ли родитель забрал. Только бы на Ямайке ей не угодить на исповедь!

С другой стороны, ведь сам Господь подал ей знак и благословил этот путь, иначе с чего бы побег так легко устроился? Конечно, отец Модестус нашел бы многое, что возразить – в частности, как искусно сбивает с пути неопытных и юных враг человеческий…

Но приор-духовник остался далеко позади.

Нати не сразу заметила тревогу, охватившую экипаж «Чайки». Уже несколько часов Ван Дейк расхаживал туда-сюда, поглядывал на север, обмениваясь редкими фразами по-голландски с рулевым. Моряки глазели туда же, на палубе теперь толпилось куда больше народу, чем нужно при хорошем попутном ветре и спокойном море.

Наконец и Нати разглядела хоть и зоркими, но неопытными глазами то, за чем экипаж «Чайки» так напряженно наблюдает: паруса корабля, идущего параллельным курсом.

Встречи на море всегда чреваты неожиданностями. Друг? Враг? Пират? Пройдет ли мимо, пренебрегая таким мелким судном, или остановит? А остановит – для чего? Попросить еды или воды, если давно в плавании? Обменяться новостями? Или обменяет барк на жизни его экипажа?

Опытный голландец недаром тащился вдоль цепи островов: там имелись укромные бухточки, где он надеялся в случае чего переждать опасность. Но сейчас Ван Дейк медлил – казалось, ничто не предвещало, что их заметили или хотя бы решили уделить им нежеланное внимание. Рулевой несколько раз спрашивал, не пора ли ему менять курс, на что Ван Дейк отвечал: «Рано!» Он различал уже Крест Святого Георгия на флаге корабля. Англичане. Может, подобно ему, идут на Ямайку?

Так он успокаивал себя до тех пор, пока нестройные выкрики матросов не сообщили, что внезапно стало слишком поздно. Корабль изменил курс и теперь переходил на траверз «Чайки».

Резкие команды, топот множества босых ног по палубе… Нати, покрутив головой, поспешно убралась на ют; матросы работали слаженно, сосредоточенно, со своей неопытностью она только бы им помешала.

– Это что… пираты?

Ван Дейк, всматривающийся в английский корабль, и сам для себя решал этот вопрос. Шхуна. Быстроходная. Во всяком случае, куда быстрее его хоть и трехмачтового, но изрядно нагруженного барка, сейчас пытавшегося добраться до ближайшего необитаемого островка с удобными укромными бухтами. Хотя осадка у шхуны меньше – возьмет и просто войдет в бухту следом…

– Сигналят!

Нати, как и все остальные, легко расшифровала сигнал: от них потребовали лечь в дрейф. Ван Дейк пробормотал под нос нечто по-голландски – судя по интонации, выругался. Ругательства стали еще громче и длиннее, когда английский вымпел дрогнул и пополз вниз – взамен ему к небу взмыл флаг с нарисованной огненно-красной звериной мордой.

– Шкипер, это Лис! – крикнул сверху моряк, зависший на вантах.

– Вот только его мне недоставало! – простонал голландец от волнения по-французски.

С пиратского корабля вновь поступил приказ остановиться. Очень недвусмысленный и четкий приказ: борт шхуны окутался белым дымом, что-то пролетело и рухнуло по левому борту «Чайки», подняв вверх фонтан брызг. Барк ощутимо подбросило.

– Дьявол, дьявол, дьявол! – Ван Дейк оглянулся. Матросы, задрав головы, смотрели на него с палубы. Рулевой флегматично глядел прямо перед собой, выдерживая заданный капитаном курс.

Ван Дейк махнул рукой и прокаркал команду, которую Нати даже переводить не пришлось, – с той же готовностью, что и раньше, матросы кинулись убирать паруса.

Нати не понимала, что происходит. Почему они не пытаются удрать, маневрировать, выстрелить из пушек, наконец? Конечно, на торговце пушек куда меньше, чем на шхуне, но даже один удачный выстрел может переломить судьбу – Нати столько слышала об этом от брата Ионы!

– Мы что, так и сдадимся на их милость? – крикнула она. Ван Дейк кинул косой взгляд и лишь плечами пожал: объяснять что-то бестолковому юному монашку… Сказал только: