Разыскивается миллионер без вредных привычек - Ирина Шайлина

— Так и не понял, кто виноват, — хмуро спросил я уже в машине.

— Я его первый ударил… сегодня.

Кровь ударила в голову — значит моего сына обижали, а я даже не знал? Стиснул руль руками — спокойнее. Сейчас испугается и вообще ничего не расскажет.

— Сегодня?

— Ну… раньше бывало… Я терпел, сильно они меня не трогали. Так, толкали только…

Я скрипнул зубами — всю школу разнесу. По кирпичику.

— Дальше то что?

— А Настя мне показала — подходишь и со всей дури по яйцам коленом даёшь. Ну, он конечно согнется, больно же. А я такой бац — и коленом встречаю его в нос. Она мне раньше только говорила, а вчера, пока пирожки пекла показала. Её на курсах самообороны научили. Мы порепетировали. И сегодня, когда Савва подошёл, ну и… Назвал меня нехорошо, я решил попробовать. И получилось!

Никита широко улыбнулся. Он и правда был горд собой. Я вроде тоже немного им гордился, хотя сам факт драки меня пугал. Но сколько ещё всего впереди — первые девочки, сигареты, пиво… Дай бог мне сил и терпения.

Но главным было не это. Главной тут была Настя. Я был в шоке. И я пиздец ревновал. Сидел, молчал, смотрел вперёд на дорогу и переваривал сказанное. Почему какая-то незнакомая баба учит моего сына драться? И — раньше говорила… Они что, не первый раз видятся? Господи, эта девушка уничтожит и меня, и мою жизнь!

Пока доехал до дома успел основательно себя накрутить. Вышел из машины дверь отпер в дом для Никиты. Понял — надо что-то делать. Немедленно! Главное — держать себя в руках и не убить её.

— Я сейчас… Приеду, — сказал сыну. — Ты пока мультики посмотри. Я быстро.

Слова буквально цедил — Господи, да я наверное никогда таким злым не был. Даже испугался вдруг, что и правда её убью. Запрыгнул опять в машину, понесся в малую Покровку. Две минуты с ветерком, мимо церкви, и я уже там.

Улицы здесь извилистые. Дорога — в ухабинах. Я прыгаю вместе с несчастной машиной и злюсь ещё сильнее. Время полдень, жара, на улицах никого. И где живёт эта разрушительница чужих жизней? Если надо будет — по всем домам по очереди пройдусь.

Наконец вижу дедушку с корзинкой. Если бы не резиновые тапочки и сотовый, висящий на цепочке с шеи, подумал бы, что он сбежал из книжек Толстого.

— А где Настя живёт? — крикнул я открыв окно.

— Какая?

— Ну такая… белобрысая и на велосипеде.

— Ааа… это городская. Езжай до конца улицы, там возле колодца дом ихний, с зелёной крышей.

Дом я нашёл. Вышел из машины и дверцей резко хлопнул. Бедная моя новенькая машинка! Тоже страдает… и тоже из-за Насти! Во двор я вступил с опаской. Казалось, апокалипсис настал в этом отдельно взятом огороде. Все заросло травой и сиренью, возле забора огромная куча сухой травы. Забор покосился. На натянутой верёвке висит тот самый фривольный лифчик, я признал. И трусики в пару. Значит я точно по адресу. Иду по тропинке. Внезапно из хаоса выглядывают две кривые грядки — видимо, озаботилась урожаем.

Дом когда-то был крепким и высоким, а сейчас просел без ухода. Зато крыша новенькая — зелёная. И трава перед самим домом выкошена, лавочка под окном, столик в тени вишни, на нем графин. Просто деревенская идиллия.

Поднимаюсь по скрипучим ступеням. Стучу в дверь. Тишина. Толкаю — на веранде прохладно, пылью пахнет, тапочки в ряд стоят, веник стыдливо в углу.

— Настя! — кричу я.

Скрип раздаётся сзади. Медленно оборачиваюсь. Настя выходит из кабинки душа в саду. Ну, это такой, у которого бочка на крыше и вода ещё вечно холодная. Одежды на ней нет — в полотенце завернута. И дрожит. То-ли от того, что мокрая вся и замёрзла, то-ли от страха. Лучше бы от страха — я сейчас очень зол.

— Убивать буду, — честно сказал я.

Настя пискнула.

— Можно… я оденусь? А то приедут родители, а я тут мертвая… и голая совсем.

И всхлипнула. Ну вот как её убивать такую? Она же бочком протиснулась мимо меня на веранду. Тапочки свои сняла и поставила в рядочек к остальным. И стоит, голые пальчики ног поджимает. Проклятье!

— Ты же от меня не отстанешь? — вдруг спросил я.

Настя снова начала краснеть. Медленной волной краснота поползла из под кулака, которым она судорожно стискивала полотенце на груди, потом на шею… это я уже видел.

— Может ты из этих… которые мужиков коллекционируют? В качестве сексуальных объектов? Я видел программу по телевизору. — Краснота докатилась до ушей. — В таком случае… если я тебя трахну, ты вернёшь мне мою жизнь?

Предложение родилось спонтанно. Просто ну чертовски интересно было посмотреть на неё краснеющую и голенькую. А я вовсе не трахаться ехал! Честно. Это… импровизация. Настя шагнула назад и спиной в стену уперлась. Я за ней шагнул, руку протянул. Полотенце она держала крепко — еле отобрал. И главное пыхтит, полотенце свое держит и ни слова не говорит!

Щеки красные, а сама — розовенькая. И ладонями прикрывается. Одной грудь, второй лобок. Я помню раз в детстве по ошибке зашёл в женскую раздевалку, так там семилетки такой вой подняли! И прикрывались так же, как Настя сейчас. Хотя они мне тогда в силу возраста были совсем не интересны, да и прятать им было нечего.

А вот Насте было что. Стою, смотрю на неё. Она глаза зажмурила и сопит. Цвет естественный к ней почти вернулся. Вот чего ждёт? Наряда полиции, или того, что я состарюсь и умру естественной смертью? Смотреть на нее приятно. Она такая… гладкая. Тоненькая. Грудь небольшая, и так мне хочется руку её прикрывающую отодвинуть, чтобы разглядеть уже эти чертовы соски. Живот впалый. Ножки… я давно уже заценил. И чёткая граница загара от шорт и майки. Странно, но это мне тоже нравится.

Мне в Насте нравится все, кроме самой Насти.

Если честно, о ребенке в тот момент я совсем не думала. Испугалась. И ещё… это так странно. Я вообще существо робкое, если обстоятельства не припрут. И девственности лишилась в позорных двадцать лет — та же Танька гораааздо раньше. С первым парнем дружили, как в фильмах советских. И Стасик мой третий мужчина, как я думала — последний. И вообще последние пять лет кроме него меня голой никто не видел.

В голове никак не укладывалось — как можно заниматься сексом с кем-то, кроме Стаса? Слишком замужем быть привыкла… Потом вспомнилось, что Стасик козёл. Потом и про ребёнка. Я решила заставить себя смелеть насильно — ну когда я ещё так близко к Егору подберусь?

Да и потом куда как лучше заняться сексом, чем умереть. В разы. А он убить меня обещал. Я приоткрыла один глаз, бросила на него взгляд. Стоит, руки в карманах, смотрит на меня. И выгляжу наверное, как идиотка — стою вся от стыда пунцовая, и прелести свои сомнительные прикрываю судорожно.

Трусиха! В трудных случаях просто оскорбляй сама себя — помогает. Я досчитала мысленно до трех, буквально усилием воли оторвала от себя руки и встала, как солдатик — по стойке смирно, руки по швам. Наверное выгляжу ещё большей идиоткой. Снова приоткрыла глаз.