Разыскивается миллионер без вредных привычек - Ирина Шайлина

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Да — так и сделаю. Вот придёт она сейчас, а я её прогоню. Может даже полицию вызову, чтобы не приходила больше, чокнутая. Снова прислушался. Тишина. Может пришла уже? Вышел на балкон, перегнулся, никого не видно. Пустая лужайка, едва освещенная фонарём, шиповник. Ничего больше. Чтобы удостовериться, что она точно не придёт я простоял на балконе ещё пятнадцать минут. Не пришла.

Утром меня подмывало стричь газон, причём с бешеной силой. У меня и у соседа справа, бывшего банкира и именитого человека, было негласное соревнование за самый красивый газон. Выиграть его я очень хотел и потому боялся, что двух стрижек подряд моя лужайка не вынесет. Томился.

Валерка забрал сына. В доме напротив открылась дверь. Я мысленно прогнал отрепетированную речь — слишком разные, ничего общего, вызов полиции бла-бла-бла. Чтобы звучало так, чтобы сразу было понятно, что ничего общего я с Настей иметь не хочу, в том числе и секса. Особенно секса!

Подкинул в руке ключи — сейчас Настя выйдет из дома напротив и я выйду тоже, специально машину в гараж не загонял. Выйду такой к машине, типа на работу еду. Ну и скажу ей, чтобы знала — ничего общего я с ней иметь не желаю.

Дверь открывалась так медленно, что я потерял всякое терпение. Вышел, хлопнув своей дверью. Сейчас сам к Насте подойду! Дошёл до середины дороги. И понял, почему с дверью медлили — коляску выкатывали. Девушка никакого отношения к Насте не имела. Милая, но не она. И малыш в коляске, его я помню. И правда — увидел меня и заорал восторженно что-то непонятное. Он всегда так со мной здоровался.

— Доброе утро, — поздоровалась соседка.

И смотрела так на меня — заинтересованно. Я даже испугался, вдруг, они с Настей обе неадекватные? Дружат же. А дурак дурака, как говорится…

— Доброе, — сипло ответил я.

— Вам что-то нужно?

— Нет.

И только сейчас понял, что стою посреди дороги, с ключами своими и на соседский дом смотрю. Развернулся, вернулся к себе. Колено не болело. Значит буду бегать — мой маршрут, как раз мимо малой Покровки проходит. Но это ни о чем не говорит — просто совпадение.

По сути, мне пора уже было в офис. Но работы там сегодня толком нет — последние дни переезда. В страховую я поеду днем, а компьютеры они пусть сами как-нибудь таскают, не начальственное это дело. Я переоделся и отправился на пробежку. На пригорок, мимо церкви, потом вниз, до Покровки. Бежал мимо деревни специально медленно, вдруг, Настя покажется? Я бы пробежал мимо её дома, но это совсем ни в какие рамки.

Настя не показалась. Я отбежал от деревни и сел на поваленное бревно — оказалось, что бегать не очень-то и хотелось. Уже думал обратно, когда Настю увидел. Она была ещё далеко, лица не различить, но я узнал. И в футболке этой розовой её уже видел. Шорты короткие, волосы, убранные в хвост качаются на бегу туда сюда, словно маятник. Точно она.

— Колено болит? — спросила она подбежав.

— Нет. А вы бегаете тоже?

Настя кивнула и хвост снова покачнулся. Я показал в сторону реки и побежал не оглядываясь, но она быстро отстала. Притормозил. Так и бежал, себя сдерживая, чтобы успевала. Остановились у реки. На завзятую бегунью Настя похожа не была — запыхалась. Спустилась к воде, умылась. Вода наверняка холодная, все же май только. Я к ней, в три шага по крутом берегу, чуть ногу не сломал.

Кончик хвоста свалился в воду и тоже промок. С него капает на грудь. Расплывается мокрое пятно, сосок под ним ощутимо заметен. Кстати — они розовые. Но тёмные, так контрастируют с белой кожей… я сглотнул.

— Я хотел сказать, — начал я, мучительно вспоминая, что же сказать хотел. Никак не вспоминалось. Соски вспоминались, заготовленная речь нет. — Черт.

— Ага, — снова кивнула она и хвост снова покачнулся.

С берега раздалось громкое блеянье. Мы синхронно повернули головы. С крутого овражка на нас смотрела белая коза. Крутые рога, длинный обрывок верёвки свисает.

— Опять Глафира сбежала! — и для меня пояснила — это соседей коза. Она верёвку перегрызает и в лес. В прошлый раз три дня искали. Помоги, пожалуйста.

И вскарабкалась наверх. Я стоял и снизу смотрел на её попу. Начальственное ли дело коз ловить? А, черт с ним. И полез следом. Я бегал быстро, но следовало признать — Глафира меня сделала. Догнать её мы сумели лишь загнав в кусты и то, через добрых полчаса.

Теперь мы стояли растопырив руки, Глафира — напротив. В глаза смотрим, кто кого. Лично я, после получасового забега по пням и кочкам в своей победе больше не уверен.

— Она дурная, — шепчет Настя, словно коза нас понять может, — но добрая. Бодаться не будет. Сейчас давай на счёт три прям на неё прыгай, а я за верёвку её схвачу. Раз! Два!

Я хотел крикнуть — я не готов! Да к такому никогда готов не будешь! И вообще, надо сначала предупредить, потом считать! Мысли пролетели в секунду, а сам я на счёт три полетел на козу. Уклонился от рогов, пусть и добрых, но пугающих, навалился на белый бок. Он был тёплым, пах терпко, как те носки, что мама нам с Никитой вязала, а мы их не носили. Я слышал, как бьётся её сердце. Чувствовать бы мне себя глупо, а я чувствовал себя победителем. Что за нелепость!

— Дааа! — крикнула Настя потрясая обрывком верёвки. — Мы это сделали!

И засмеялась. Я тоже, помимо воли. Она споро привязала конец верёвки к суку дерева и упала на траву, руки раскинула.

— Устала, — призналась она. — С Глафирой вечно так, потом хоть на олимпиаду.

Я сел рядом. Вся моя футболка облеплена длинным белым пухом, шорты тоже. Снимаю медленно, одну ворсинку за другой, бесполезно. Хотя сейчас это волнует меня меньше всего.

— А что ты сказать хотел? — вдруг спрашивает Настя.

Она смотрит лукаво, улыбается глазами. Садится вдруг, и одним движением свою дурацкую футболку стягивает. Правильно, без неё гораздо лучше.



— Что между нами ничего общего и…

Слова снова разбрелись в разные стороны. Кто в лес, кто по дрова. Я тоже в лесу и Настя полуголая тоже…

— Совершенно ничего, — соглашается она и снимает шорты.

Трусы на ней ничего общего с тем лифчиком кружевным не имеют. Белые, без швов, без какого либо декора. Грудь вздымается, живот плоский, трусики эти… Помню, у меня была голова, в ней определённо имелись мозги. Вспомнить бы, где все это сейчас.