Удар молнии. Дневник Карсона Филлипса - Крис Колфер

– Отлично, Мелери! – сказал я, когда мы вернулись в класс.

– ХВАТИТ ОТМАЗОК! – рявкнула она так, что я подскочил. – Прости, не могу сразу выйти из роли.

– Ничего, – сказал я. – Кстати, что в пакетике было?

– Крошки от чипсов, карандашная стружка и куча ниток, – ответила она.

– Это травка так выглядит, что ли? – удивился я.

– Травка? Я думала, ты сказал «тряпка», – озадачилась Мелери и уставилась в пол, будто надеялась найти ответ там.

– Да без разницы, он ведь все равно повелся, – сказал я, и Мелери снова улыбнулась.

Я подошел к доске Кловергейта и нарисовал крестик на лице Дуэйна. Следующей по счету шла Вики.

– А для Вики ты что приготовил? – спросила Мелери.

Тут и впрямь пришлось нелегко. Вики сложно было шантажировать, ведь она своих недостатков и не прятала. Что вообще может скрывать от людей девчонка с перевернутыми крестами и значками «Сатанфест-2011» на рюкзаке?

И тут до меня дошло: пусть Вики ничего не скрывает от своих ровесников, но как насчет родителей? Сомневаюсь, что они одобрили бы такое поведение, если только она не дочь Оззи Озборна и Лили Монстер.

– Не знаешь, как зовут ее родителей? – спросил я Мелери.

– Знаю! – ответила она. – Марта и Джебедая Джордан. Я ходила к ее маме в воскресную школу, пока моя семья не сменила веру на лентяизм и не перестала выходить из дома по воскресеньям.

Я чуть колесо не сделал от счастья.

– Шикарно! – завопил я.

И тут же бросился гуглить «Сатанфест-2011». Все эти значки мне всегда казались ничего не значащей фигней типа колец клуба целомудрия, но как же я ошибался… и как пожалел об этом.

«Сатанфест» оказался ежегодной сходкой, которую проводили в выставочном комплексе и на которую собирались реально шизанутые люди из ближайших округов. Судя по фотографиям, участники слушали тяжелый металл, прокалывали себе все подряд, скупали всевозможные цепи, густо красились и пили слезы младенцев (последнее я доказать не могу, так что это просто догадка).

К несчастью, с каждой фотографией было все хуже и хуже. На одной я увидел нечто похожее на козла под скатертью в круге из свечей. К счастью, похоже, именно Вики стала музой фотографа. К несчастью, я увидел больше Вики, чем мне бы хотелось.

Я несколько раз нажал кнопку печати на клавиатуре и одновременно – кнопку стирания памяти у себя в мозгах.

– Вообще, если так подумать, может, лентяизм – это и не религия вовсе, – протянула Мелери. – Кажется, мои родители просто терпеть не могли церковь. – Она с совершенно серьезным видом кивнула.

– Думаю, ты права, – сказал я и тоже покивал. Затем вытащил из принтера фотографии и перешел к следующей жертве.

Можно я просто скажу спасибо Интернету? Серьезно, без него и без подростковой потребности выкладывать в Сеть откровенные фотографии никакого Кловергейта, может быть, и не вышло бы!

Вики я встретил позднее в классе продвинутой зоологии. Я озадачился, узнав, что она тоже ходит на зоологию. Зачем? Ищет новых животных для жертвоприношений?

Я сел перед Вики, и она мрачно уставилась на меня. Я снова озадачился, потому что такое лицо у нее всегда, злится она или радуется.

– Ты что-то хотел? – спросила Вики.

– Да я тут просто гуглил про сатанистов, хобби у меня такое, и случайно нашел вот это, – сообщил я и показал ей фотографии. – Зацени! Это у тебя плеть во рту? А вот на этой ты верхом на каких-то парнях. Красота! А это что? Козел? Или Люцифер восстал, а мне не сказали?

– И зачем ты мне это показываешь? – спросила Вики, изо всех сил делая вид, что ей плевать.

– Я просто хочу защитить тебя, Вики, – сказал я. – Было бы ужасно, если бы кто-нибудь вдруг случайно переслал эти фото твоей маме. Она все еще преподает в воскресной школе баптистской церкви?

Вики залилась краской и вырвала у меня фотографии. Она так разрумянилась, что стала почти похожа на живого человека. Я расплылся в улыбке такой злодейской, что любой сатанист позавидует, и протянул ей желтую листовку.

В классе журналистики я зачеркнул лицо Вики и, подумать только, дал Мелери пять.

Второй день Кловергейта прошел даже лучше первого! У меня по спине побежали мурашки. Такие, говорят, бывают, если кто-то пройдется по могиле человека, которым ты был в прошлой жизни. Но я знал: эти мурашки означают, что уже скоро меня ждет мое письмо о приеме в Северо-Западный.

Кажется, я вообще сегодня не дошел до уроков. Ну и ладно, скажу, что у меня понос. Каждый раз прокатывает.

Я что, не рассказывал про свою фишку с поносом? Она гениальна! Просто скажите учителю, что вас не было на уроках, потому что у вас понос. Получается довольно однозначно, но при этом никаких подробностей никто не попросит.

Не могут же они наказать вас за диарею. И проверять не станут. Как, интересно? Скажут: «Не верю, показывай»?

Прогулы и опоздания я не поощряю, но, если вдруг вы окажетесь в безвыходном положении (например, если вам придется шантажировать одноклассников, чтобы поступить в университет мечты), – средство верное. Предупреждаю: не перестарайтесь. Иначе вас вызовут к школьной диетсестре и заставят пописать в баночку. Просто не спрашивайте.

КЛОВЕРГЕЙТ, ДЕНЬ ТРЕТИЙ

Остались только Клэр Мэтьюс и тренер Колин. Самое сложное я отложил на потом: хотел как следует размять свои шантажистские ноги, прежде чем бежать марафон. (Я в самом деле такое сказал? Господи, в кого я превратился?)

Полдня я просто ходил туда-сюда перед доской Кловергейта. Я знал, что у меня на них есть. Знал, как это использовать. Знал, что им сказать. Но как это сказать?

– Эй, Карсон, – позвала меня Мелери. – А почему на доске нет Джастина Уокера? Или той болельщицы, которая всем рассказывала, что сиськи у нее настоящие, а потом ее на матче пнули в грудь, и по футболке силикон потек? Они тоже подойдут, по-моему.

– Не волнуйся, и до них дойдем, – сказал я. – Если я заполучу Клэр и Колина, то все болельщицы и качки тоже будут мои.

– У тебя будет столько власти, – сказала Мелери. – Это забавно, потому что ты мне всегда немножко напоминал Маргарет Тэтчер.

– Спасибо?.. – отозвался я. Надеюсь, это потому что я часто ношу голубой цвет.

Я взял последние две листовки и пошел в класс журналистики. Начать я решил с Колина. Среди моих жертв он был единственным сотрудником школы, а не учеником, и оттого я волновался еще больше.

Я пошел на бейсбольное поле. Колин как раз закончил урок.

(Сейчас будет не по теме, но просто сделайте для меня кое-что. Положите рядом две картинки: на первой ученики обходят поле на уроке физкультуры, а на другой – уголовники обходят тюремный двор. Сравните их. Видите разницу? Нет? ЭТО ПОТОМУ ЧТО ЕЕ НЕТ.)