Удар молнии. Дневник Карсона Филлипса - Крис Колфер

Я тяжело вздохнул и собрался с мыслями. Представил, как иду по кампусу Северо-Западного, вдохновился этим и направился к тренеру.

– Эй, Колин! – крикнул я.

– Команду уже не набираем, сынок, – ответил тот, даже не глядя на меня. Урод.

– Спасибочки, я лучше роговицу себе бумагой порежу, – отказался я. – И не зови меня «сынком», будь добр. Ты меня всего на два года старше, забыл? Я тебе с биологией помогал.

– Ты тот парень из газеты, да? – спросил Колин. – Пришел интервью у меня взять?

– Не-а, – ответил я и решил, что лучше брать быка за рога. – В «Хрониках школы Кловер» про спорт мы статей не пишем. Но под одну статью ты все-таки можешь попасть.

Колин выронил биты, которые держал в руках.

– Не понимаю, о чем ты, – сказал он. Но смотрел на меня так, что было очевидно обратное.

– А по-моему, еще как понимаешь, – сказал я.

У Колина был такой вид, будто у него сейчас голова взорвется. Удачно, что биты он выронил.

– Ты что, обвинить меня в чем-то хочешь, пацан? – рявкнул он и шагнул ко мне.

Я вскинул руку – вообще, для того, чтобы на меня его слюна не попала, – но этим движением я заставил его замолчать, как джедай.

– Давай не будем играть в «двадцать вопросов», – сказал я. – Это единственный спорт, в котором я тебя уделаю. А теперь давай сразу к сути. Я знаю о вас с Клэр Мэтьюс и могу все доказать. У меня есть видео, и, если я всем его покажу, ты потеряешь работу, награды, репутацию, и в школьный мир, который ты явно очень любишь, тебя больше никогда не пустят.

Вспоминая тот момент сейчас, я понимаю, что стоило бы подойти к Колину где-нибудь в людном месте. Он с легкостью мог свернуть мне шею и закопать где-нибудь под трибунами. Но вместо этого он только как-то поник и притих. Даже грустно немного.

– И чего ты хочешь? – спросил он.

Я протянул ему листовку. Да разревется он сейчас, что ли?

И я убежал, прежде всего на случай, если он все-таки додумается меня убить. И еще потому, что дело было сделано. Я вернулся в класс журналистики и зачеркнул фотографию Колина. Осталась всего одна жертва! Одна!

Застать Клэр в одиночестве очень сложно. Она как кловерская Хиллари Клинтон. Наверное, я по всему кампусу до конца дня за ней бегал. Она даже в туалет не ходит одна – обязательно куриц из группы поддержки с собой тащит. Я всегда подозревал, что Клэр собственную задницу сама подтереть не в состоянии.

Мне надоело терять время, и в конце концов я решил просто написать ей записку на листовке – такую, чтобы она точно никому не решилась ее показать.

«Нравится мутить сразу с обоими Уокерами?» – я очень надеялся, что она не выкинет листовку сразу и не пропустит мимо глаз эту приписку.

После уроков я нашел Клэр во дворе – она репетировала пирамиду с остальными болельщицами. Я подошел к ней и незаметно передал листовку. Ладно, возможно, я еще при этом пропел: «Раз, два, три, четыре, пять, любим ножки раздвигать?». Ну не удержался.

– Совсем уже? – рявкнула она, но, прочтя листовку, вытаращила и без того огромные глаза еще больше. Есть контакт! Теперь и королева улья – моя шестерка!

Я бросился назад в класс журналистики, и в голове у меня играла музыка из фильма «Рокки». Самое сложное позади! Почти все! Осталось только в пятницу поведать жертвам Кловергейта, чего мне от них надо.

Я привлек их внимание, и пусть работ для журнала пока не получил, все равно это победа!

CLOVERGATE DIA CUATRO

Если Николаса со Скоттом я застукал в свой день рождения, то сегодня – просто Рождество. Ну так Feliz мне Navidad! Еще всего минутку, и вы поймете, что это за испанское безумие, не волнуйтесь…

Начнем с того, что из-за всей этой истории с шантажом меня в последнее время частенько мучила совесть. Да, даже у меня, толстокожего и бессердечного Карсона Филлипса, она есть. Грызть меня эта зараза начала, разумеется, после Скотта и Николаса и с тех пор никак не отвяжется.

Превратилась ли моя жизнь в кошмар за последние четыре года из-за этих людей? Да. Заслужили ли они такое обращение? Я считаю, что да. Ужасный ли я человек, раз так поступаю с ними? Может быть. Самый ли эгоистичный это поступок в моей жизни? Определенно. Перевесит ли чувство вины тот успех, которого я намерен добиться в будущем? Очень надеюсь, что нет.

Герой ли я в этой истории или злодей? На чью сторону встанет автор моей первой неофициальной биографии?

О последствиях я тоже постоянно переживаю. Вдруг меня поймают, и этот «шантаж» пойдет в мое личное дело? Примет ли меня Северо-Западный с волчьим билетом? Если нет, я и в самом деле застряну в Кловере навсегда.

От таких мыслей меня снедает хандра, и я жалею, что смыл в унитаз таблетки, которые дала мне мама.

Ставки очень высоки, но сидя сложа руки делу не поможешь, и я себе постоянно об этом напоминаю. Может, я и поступаю плохо и эгоистично, но ведь ради чего-то хорошего. Хоть как-то это меня оправдывает?

Я всегда был уверен, что мне дорога прямиком в ад, а после этой недели уж точно. Вики, впрочем, тоже явно туда попадет. Может, хоть в аду я уломаю ее что-нибудь настрочить.

Надеюсь только, что там есть какие-нибудь «Хроники ада», для которых я смогу писать. Остроумные статейки типа «Не гаснет ли адское пламя?» и, может, еженедельные новости о том, кто кого пытает. Верующих, чьи чувства можно было бы оскорбить, в аду не будет, а значит, я смогу писать что захочу. Не так уж плохо!

Стоп. Я что, сейчас на полном серьезе расписываю ад в радужных тонах? Да, неделька и правда выдалась не очень.

Но снова после всех этих сомнений, тревог и зловещих предчувствий происходит нечто, отчего мне кажется, что бог на моей стороне. Что он сидит где-то там на облачках, смотрит на меня и говорит: «Вперед, приятель, так держать!».

И именно сегодня это самое послание пришло ко мне на блюдечке с голубой каемочкой. Сейчас объясню…

Поскольку мои листовки разошлись на ура, я пошел в учительскую, чтобы наксерить плакат с рекламой литературного журнала. Может, это и было слишком самонадеянно, но я решил, что следующие пару недель буду слишком занят журналом, чтобы возиться с плакатами.

Уже два года, как я оклеил скотчем замок в учительской, а никто до сих пор не заметил. На копировальном аппарате я обнаружил листок с предупреждением:

НЕ ДЛЯ УЧЕНИКОВ

Ясное дело, это они про меня. Я оторвал листок и сделал пятьсот копий плаката – ни единого уголка школы не пропущу.

Дожидаясь, пока копии напечатаются, я услышал громкий шум в подсобке за углом.

– Тише, сюда! – сказала какая-то женщина.

– їDoґnde estaґ la estacioґn de tren? – ответил мужчина.